МУЗЫКОЙ ЗВУКА И СЛОВА»

Поэтическое творчество сестры и брата Сулагаевых в газете «Прикам-Контакт» представляется впервые. Широкому кругу сегодняшних читателей эти имена неизвестны. Хотя в 1992 году Ирина Сулагаева буквально ворвалась в чайковскую поэзию пятнадцатилетней девчонкой. Словно на подножку начинающего движение автобуса, она «запрыгнула» на последнюю страницу «Альбома» – первого коллективного поэтического сборника чайковских авторов. Всего-то с тремя стихотворениями! Зато какими пронзительными, громкоголосыми! И любители изящной словесности признали в ней поэта.

1. I.

В стихах Ирины Сулагаевой юность, как водится, бурно переживала саму себя. Её лирическая героиня тех лет часто обращалась за поддержкой «К Музе»:

И в бессилии горько вздыхала: «Но не умею // Ни жить, ни даже умирать».

Какое-то время резкие контрасты в строках Ирины Сулагаевой только усиливались. Одно было постоянным – в них царила Музыка, звучащая от piano до forte («Обрыв»):

Но уже в юношеский период творчества наметились …………………. К примеру, в стихотворении «Осень» контрастам Ирина предпочла колеблющиеся очертания предметов, полутоны и переливы состояний души и природы, пока ещё передавая их есенинской интонацией:

Радужный мир звуков проник в поэзию Ирины Сулагаевой не случайно. Ей покорился один из самых благородных и гордых музыкальных инструментов – скрипка. И дорогу к вершинам исполнительского искусства она прошла от альфы до омеги – с блеском! В Чайковском, в детской школе искусств №1 и музыкальном училище, это был класс скрипки замечательного педагога Тамары Ивановны Чуркиной. Кстати, в 1990 году Ирина Сулагаева с отличием окончила сразу два отделения музыкального училища – струнное и теоретическое. Завидная трудоспособность, на правда ли? Потом она совершенствовала своё мастерство в Уральской государственной консерватории имени М. П. Мусоргского и в аспирантуре.

Ныне Ирина Сергеевна Зуева (Сулагаева) заведует отделением струнных инструментов детской музыкальной школы №12 города Екатеринбурга. Её муж, известный уральский композитор Вячеслав Зуев-Фишер, написал на слова Ирины несколько романсов, в том числе, «Был вечер…», «Звёздочка» и другие. В 1999 году Екатеринбургское общественное объединение «Дом музыки» выпустил музыкально-поэтический сборник Вячеслава и Ирины Зуевых «Был вечер…».

Начал было карьеру музыканта и Александр Сулагаев, младший брат Ирины. Вроде бы и «звёзды сходились»: и фортепианное отделение Чайковской ДШИ №1 окончил, и музыку сочинял, и интерес к ней проявлял, к примеру, к творчеству любимого композитора Александра Скрябина. Если бы не Её Величество История! Приворожила она к себе юношу, приворожила! И пройдя вполне сносно один курс теоретического отделения музыкального училища, Александр неожиданно забрал документы и поступил в Уральский государственный педагогический университет по специальности «История». 

1 сентября 2007 года в «Журнале регистрации прихода на работу и ухода сотрудников Чайковского музыкального училища» появилась ещё одна фамилия Сулагаевых; Александр Сергеевич здесь стал преподавать общественные дисциплины.

Прочитав строки этого эссе, любой чайковский работник культуры «со стажем» воскликнет: «Да это же речь идёт о детях Любови Анатольевны Сулагаевой!». Реакция вполне объяснимая. Пианистка Л. А. Сулагаева имеет большой послужной список. Не так уж далеко от истины утверждение, что, сколько десятилетий существует чайковская фортепианная школа, почти такой же отрезок времени Любовь Анатольевна вносит свой вклад в её развитие. В качестве концертирующего педагога специального фортепиано и концертмейстера с 1972 года – в детской школе искусств №1, а с 1979-го – в музыкальном училище. «Педагог стремится к всестороннему развитию ученика, – свидетельствует одна из творческих характеристик в личном деле Л. А. Сулагаевой. – Много внимания она уделяет привитию навыков тщательного, продуманного отношения к авторскому тексту, развитию пианистической свободы и добивается от ученика глубокого раскрытия художественного смысла произведения».

Сколько талантливых воспитанников Любови Анатольевны становились призёрами фестивалей и конкурсов различного ранга, какое их количество продолжило дело своего учителя и как сложились их творческие судьбы – это уже тема другого разговора. Важен такой факт. В нескончаемых хлопотах о хлебе насущном в интеллигентной семье инженера-строителя Сергея Павловича и Любови Анатольевны Сулагаевых никогда не забывали о духовном развитии своих детей. И смеем уверить, какую бы профессию они не выбрали – скрипача или историка, – в них будет пульсировать творческая жилка. Без «экстрасистол».

Пример тому – тяга Александра Сулагаева к поэзии. Его перу принадлежит около 250 стихотворений. Однако он – слава Всевышнему! – не принадлежит к когорте тех чайковских графоманов, которые, «сикось-накось» накропав стишок, со всех ног бегут в редакцию. Поэтому Александр «полиграфически неизвестен».

Большинство стихотворений А. Сулагаева написаны в жанре рубаи под магией творчества Омара Хайяма (1048 – 1122). Своих симпатий к персидскому поэту и философу, учёному-энциклопедисту, математику и астроному Александр и не скрывает. Да разве только он один сейчас перебирает бирюзовые чётки средневековой восточной поэзии? Российская изящная словесность последнего десятилетия прогремела-расцвела радужными салютами в честь рубаи! К четверостишиям-стилизациям «в духе Омара Хайяма», но на новый лад, обратились Фарит Ахмадиев, Андрей Багринский, Геннадий Гендин, Владимир Орданский и другие молодые поэты. Их читают, им пытаются подражать.  

Чем же суфийские мотивы привлекают внимание ценителя мудрого слова сегодня? После кровавого лихолетья девяностых годов прошлого века россиянин наконец-то задумался о смысле жизни, о ценности каждого мгновения, о важности духовных забот человека. В рубаи современный читатель находит нечто созвучное собственным мыслям, дающее пищу к повседневным размышлениям. Во-вторых, в перенасыщенный информацией век поэтическую миниатюру ценят за её афористический лаконизм, где словам тесно, а мыслям – просторно.  

 В своём рубайате Александр Сулагаев проявил удивительную интуицию в понимании стиля эпохи и искусство писать кратко и ёмко. Подражая Омару Хайям, он также старается облечь глубокие философские мысли в невесомую вуаль утончённой словесной символики. В большинстве случаев ему удаётся воспроизвести такие качества хайямовского рубаи, составляющие их суть, как чеканную яркую парадоксальность поэтической идеи, блестящее острословие и заразительную эмоциональность.

Для передачи медитационной звучности арабо-персидской поэзии А. Сулагаев избирает тот наиболее распространённый в русском имитационном стихосложении вид построения рубаи, который считается наиболее удачным. Как правило, четверостишия поэт пишет пяти- шестистопным ямбом с рифмовкой по типу аа Ба. Они состоят из парных бейтов-двустиший, основной единицы строфики хайямовской эпохи. Первый бейт – это экспозиция, в которой даётся посылка. Третье полустишье второго бейта с «холостой рифмой» служит кульминационной медианой. В ней делается вывод или суммируются наблюдения лирического героя, закрепляемые затем афористической сентенцией четвёртого полустишья:  

Некоторые чайковские любители поэзии считают, что рубаи А. Сулагаева проникнуты лишь гедоническими мотивами, утверждающими эстетику наслаждения и удовольствия как высшую цель и основную форму человеческого поведения. Это суждение одностороннее, слишком поверхностное. Послушный ученик, А. Сулагаев наверняка знаком с заповедью великого учителя: «Я спрятал свою истину за семью печатями и сорока замками, чтобы злое стадо людей не использовало эту истину во имя зла». В своей книге «Сэнсэй-IV. Исконный Шамбалы» русская художница и писательница Анастасия Новых о лексической символике поэта-суфия заметила: «Стихи Омара Хайяма носят двоякий смысл. Он специально облекал свои мысли в словесную символику, используя особенную лексику житейского плана для выражения того, чего он достиг в духовном. Это давало возможность свободно выражать то, чего нельзя было сказать вслух открытым текстом. Он использовал методы суфиев, с учением и творчеством которых он был хорошо знаком, у которых выражение земной Любви — символизировала Любовь к Богу, встреча с возлюбленной (невестой. – В. Б.) — поиск путей к Богу, озарение. Под вином подразумевался источник Мудрости, божественная благодать, достижения божественного экстаза».

Теперь попробуйте прочитать это рубаи А. Сулагаева в духе лексической символики Омара Хайяма:

Очевидное невероятное, не правда ли?

*   *   *

Согласно призывам поэта Игоря Сельвинского, подарить ближнему наслаждение «музыкой звука и слова» в семье Сулагаевых могут.      

Вадим БЕДЕРМАН

Газета «Прикам-Контакт» № 51

от 30 декабря 2009 года. С. 8.