Моя Родина

Елабуга, Елабуга – булгарская столица,

Сарматские дозоры, татарская граница.

Здесь башня Городище хранит лихие годы,

Старинные легенды исчезнувших народов.

Сейчас проходит мимо наш теплоход по Каме,

На повороте город красуется церквями.

Мальчишкою я бегал на Тойму искупаться

И далями лесными с горы полюбоваться.

Я хорошо запомнил следы большие деда,

Наверное, в него я родился непоседой.

Прошло, промчалось время –

И у меня есть внуки.

Отдал свои заботы в их молодые руки.

На повороте русла они на мостик встанут,

Елабугу на Каме пусть за меня помянут.

О, Мама, Мама!

Наталье Илларионовне Иголкиной

(Бабушке-маме)

О Мама, Мама! Дорогая Мама!

Я все несу по жизни строгий твой наказ,

Который ежедневно и упрямо

Ты вкладывала в душу мне подчас.

Усвоил я, всерьез, чему учила,

Прижавши голову мою к груди ...

Евгеша мой! Ты искренне любила

Меня за то, что будет впереди...

Я торопился оправдать заботы.

Быть может и не очень гладко шло,

Порой твоя душа молилась: «Что ты!»

Но смерть и горе мимо пронесло.

Я сам теперь стал дедушка. И внуки

Вокруг меня присядут у крыльца...

На фото есть прабабушкины руки,

Работавшие в жизни до конца.

Сорочка 

Иголкиной  Н.А.

Евгеша мой! Родился ты в сорочке –

Мне бабушка частенько говорила.

Наверное, она наворожила,

Что я пишу в тетрадь вот эти строчки.

Мою судьбу романтика венчала,

Узнал я рек широкие разливы

И был, конечно, юным и красивым

В глазах встречающих у свай причала.

Увиденное все я принял в душу

И радости, и дозы огорчений,

Любовь и беды, и ограниченья,

Тоску по морю и разлуку с сушей.

Сквозь две войны и время лихолетья

Я прожил без особого ущерба.

Трещал мороз, и распускалась верба...

Большое счастье жить на белом свете!

Ну, вот и к нам подкралась старость…

Иголкиной  Н.А.

Ну, вот и к нам подкралась старость,

Помянешь бабушку свою:

Ее заботливую радость,

Свечу на жизненном краю,

И было в ней всегда готово,

Как очень правильный совет

Душеспасительное слово

И добрый, искренний ответ.

Я бабушку тогда запомнил

Как верующую во Христа

И звон церковной колокольни

В конце Великого Поста...

Она с упорством поднимала

Свою горластую семью,

А жизнь порядки изменяла

За революцию свою.

Но, видно, крепок был характер

Крестьянки умной, деловой,

Все мы попали на фарватер

С необходимой глубиной.

Куда плывем - пока не знаю

И благодарно поминаю

Святую бабушку свою.

Да, трудный возраст 80 лет

Да, трудный возраст 80 лет

В нем самый пик по уровню здоровья.

И хорошо, когда дурных привычек нет,

Лишь в детстве наблюдалось малокровье.

... В двадцатых годах шла еще война

И разделен народ на красных и на белых.

Была Россия так разорена,

Что ее нищей называли смело.

Хозяйство личное семью кормило,

Да бабушкина с дедушкой родня...

Так жили все, вне злобы и зазнайства,

Но интересно, лично для меня.

Жизнь катится, как снежная лавина

То уплотняясь, то рассыпаясь в прах,

В народе есть такая поговорка:

«Что держится земля на трех китах!»

Китам, конечно, бесполезный груз

Держать на спинах множество людей,

Наверное, киту махнуть хвостом охота,

Чтоб сбросить все и плавать побыстрей!

Так думал я до посещенья школы

И быстро рос и, кажется, взрослел,

А бабушка с улыбкою веселой

Частенько говорила мне «пострел!»

Я принимал ее словцо за шутку

И поощренье за хороший труд,

А голову свою хоть на минуту

Укладывал ей ласково на грудь...

Катило время по своим зигзагам,

Менялись обстоятельства и риск.

На поездах, а кое-где и шагом

Мы прибыли в Сибирь. В Новосибирск.

2003 г.

Полярная звезда

Маяк надежды светит впереди –

Полярная звезда, как центр Вселенной

И молодость хранит тепло в груди;

Светла улыбка и нетленна.

Нас прошлое тревожит иногда;

Бывает - мысли разные возникнут,

Их унесет текущая вода

Вдоль берегов, где камыши поникнут.

Зачем судить жизнь предвоенных лет,

Исчезли в прошлом дерзкие расчеты

Давным-давно. И виноватых нет.

Смешны теперь и планы и заботы.

В пути творили мы добро и зло,

Но в памяти есть уголок спасенья,

Где совесть больше, коль на то пошло

Содержит счастья, а не угрызенья.

И потому я помню вечерок,

И ночь, и утро раннего покоя.

Какой сюрприз: светлеющий Восток

Мне подарил величие такое!

СОРОК  ПЕРВЫЙ

Июнь 41 г.

Мы в летний день предгрозовой и жаркий

Искали счастье в тишине аллей

И по тропинкам городского парка

Перебрели в страну любви своей.

Гром раскатился, опрокинув ливень,

По лужам мы бежали под навес

И в оркестровой раковине синей

Укрылись от неистовых небес.

Сырое платье прилегало к телу

И мокрый бантик не держал волос,

И ты, меня смущаясь, то и дело

Перебирала лабиринты кос.

Перечеркнул зигзаг седые тучи

И грозный грохот небо разорвал.

Прижалась ты: укрой меня получше!

И я тогда тебя поцеловал.

Мы обнялись, храня тепло друг друга,

Не замечая торжества стихий...

Где ты, далекой юности подруга?

О той грозе дарю тебе стихи.

Звезды

Любовь нас провожала по садам

Тропинками забытых поколений,

И звезды, потускнев, бросали нам

Прощальные частицы изумлений.

Каких созвездий спутник - метеор

Сгорая в атмосфере вспыхнул ярко?

Войны беспрекословный приговор

В то утро был нам свадебным подарком.

Стучал за эшелоном эшелон,

И сосны разрывали дым во мраке

Хранит солдатский черный медальон

Твой адрес, как свидетельство о браке.

Переменилась жизнь за много лет,

Асфальт от сада к берегу крутому

Я жду, а вдруг мелькнет твой силуэт

Но молодость давно ушла к другому

Нас развела судьба по сторонам

И в сердце возникает сожаленье:  

Наверно, звезды отдавали нам

Остывшие частицы изумленья.

В аллеях парка городского

В аллеях парка городского

Легко плывет старинный вальс,

Качели музыки и слова

Порывисто вздымают нас.

Рука в руке ласкает пальцы,

Ночь все определить должна...

Перекрестила эти вальсы

И нашу молодость - война.

Какие девушки - красотки

Какие девушки - красотки

Проходят мимо взад-вперед.

Их мини-юбки так коротки,

Что даже оторопь берет.

До армии я на красивых

Внимания не обращал

Глаз любопытных и пытливых

По глупости не замечал.

Всему есть срок - и я влюбился

И внутренне переменился,

О свадьбе думал и мечтал.

Романтика меня сгубила:

Я чувства переоценил,

Нужна была мужская сила,

А я турусы разводил.

Хватило горя от измены,

К другому перешла она...

Но хорошо, что перемены

Есть в жизни. Началась война.

Колечки

Раскатились колечки надежды,

Их теперь не найти, не собрать,

И тебе, в этот вечер, как прежде

На коленях моих не дремать.

Две войны нам судьбу нагадали,

Пропустили над бездной смертей,

Но не ты, а другие страдали,

Ожидая случайных вестей.

Видно молодость впрямь торопила

Без оглядки, полегче прожить.

Я тебя не сужу - разлюбила

Значит стоило так - разлюбить!

Только память, ну хочешь - не хочешь,

Все хранит ореол красоты,

Я надеюсь, ты помнишь те ночи,

И взволнованный вздох темноты.

Мы идем

Наш эшелон отстукал буферами

И срочно в тыл. А мы пешком на фронт,

Туда, где полыхает над лесами,

Подсвеченный пожаром, горизонт.

Передний край, где рвут живое тело,

И где частица жизни так мала,

И кровь, запекшись в сгустках, почернелаа,

Как на песке засохшая смола.

Издалека коварнее, страшнее

Нам кажется режим передовой.

Как можно жить в разваленной траншее

За сотню метров от земли чужой?

Своя - чужая... Так невероятно.

Часть Родины захвачена врагом.

Далеких взрывов злобные раскаты

Торопят нас, и мы туда идем.

Наказали мне вернуться

Наказали мне вернуться

Домой живым с полей войны.

Теперь могу лишь улыбнуться –

Наказы грустны и смешны

Спасибо славному чертогу,

Как мы наивны и смешны,

Мы представленья не имели

О всех жестокостях войны

И смысл определенной цели,

Которую достичь должны

«Ура!» Вперед! И - в штыковую!

Так все задачи на «Ура!»

Первый день

Мы были смертники и больше ничего

Во всех штабах нас только так ценили.

Винтовка со штыком важней всего!

Патронами по десять штук снабдили.

Саперные лопатки не у всех –

Окопы рыть мы все равно не будем;

Ячейка лежа - каждого успех,

Руками можно, весь процесс не труден.

Так в обороне мы создали фронт

Под вечер. Вдоль картофельного поля.

На землю опускался горизонт,

Вокруг нас васильковое раздолье.

Вот и война! Мы прибыли сюда,

Полроты потерять уже успели,

Под берегом хорошая вода,

Пока тепло и греют нас шинели.

На подходе

Скрывалось солнце временами

В поднятой танками пыли.

Летали «Юнкерсы» над нами,

И взрывы ухали вдали.

А мы шагали вдоль болота

В плену сосновой тишины

Неопаленная пехота

Еще неузнанной войны.

Нам все казалось странноватым:

Боязнь голубизны небес,

И в тыл идущие солдаты,

Снарядами разбитый лес.

А сердце верило в свиданье.

Кружилась память над тобой...

От генерала приказанье:

«На фланг к соседу. С ходу в бой!»

Июль 41г.

Качается шинель на проводах,

Лохмотья шевелит июльский ветер.

А тот, на чьих была она плечах,

Лежит вразброс в заиленном кювете.

Воронки, словно язвы на земле,

Стена у дома вывалена взрывом.

Седая пыль висит в пустом селе,

Да ивы плачут, плачут над обрывом.

А мы слегка потягиваем шаг,

Красноармейцы фронтового года,

И кровь у нас пульсирует в ушах

От зноя многоверстного похода.

Шагаем просоленные в пыли,

Хрустят осколки окон под ногами.

Идем, чтоб встать на свой рубеж земли

И пепел взглядов кружится за нами.

Почему?..

Изобилием трав озадачил июль.

Грозовые дожди расплескала природа.

Почему здесь, у Волхова посвисты пуль,

И пожарища по небосводу?

Наблюдает за местностью вражеский пост,

Многоцветье ромашек осколки срезают.

Я в России ходить не могу во весь рост,

Только крадучись, переползаю.

Доказала война - я кругом виноват

И теперь, с пулеметом ищу оправданье …

Жизнь - большая цена. И ни шагу назад!

Вот единственное приказанье.

Над лугами холодная дымка ползет,

Небывалые искры зарницы раскинут;

Фронт устал и затих. Кто живой – кто живет.

 Только «мертвые сраму не имут».

9^го августа 1941 г.

Был глупостью своею удивлен:

Ходил, раскрывши рот, как на базаре...

Смертельною опасностью прощен

В таком нечеловеческом кошмаре.

Теория и практика войны

Соприкасаются лишь острыми углами,

Пока поймешь - «мы убивать должны»,

Чтоб уцелеть самим в жестоком сраме.

В боях как минимум быть нужно года два

С утратой техники и личного состава...

«Вперед, друзья, в Берлине наша слава!»

Вот для успеха нужные слова.

До этих слов пока мы доросли

И потеряли сорок миллионов,

Науку побеждать приобрели

И утешение церковных перезвонов

Сержанту.

Пока мы пятились с боями,

Перекрывая левый фланг,

Из командиров, вместе с нами,

Держался старший лейтенант.

Жизнь долго ротного хранила,

Но смерть его подстерегла:

В окопе танком раздавила,

По свету бомбой разнесла.

А взводных выбило на марше,

Еще в июне, меж границ.

Войною был оставлен старшим     

Сержант. За всех командных лиц.

Не ждал он присвоенья званья,

Начфина тоже не видал,

Но арьергардные заданья

С умом и точно выполнял.

Два отделенья с пулеметом,

В мешках пустые котелки,

Мы с ним остатки третьей роты

Дошли до Волхова реки.

И здесь расстались в обороне:

Я по раненью в медсанбат.

Сержант Егоров, будь спокоен

И береги своих ребят.

Талисман

Мы не кричали здесь «Ура!»

А матерились дико, злобно,

И пулемет «МГ» с упора

Стучал все так же точно, дробно.

Занудный дождик моросил

Вторую, третью ли неделю;

Наш взводный хрипло пошутил

Что в небе дырки от шрапнели

Висел желтеющий туман,

Скрывая камыши и кочки...

В грудном кармане талисман

Твое письмо. Три уголочка.

Переправа

Что такое переправа?

Я могу вам рассказать:

Берег левый. Ну, а правый –

До него рукой подать.

Триста метров, несомненно,

Для реки не ширина.

Людям «море по колено» ...

Кабы только не война.

... Взять бы лодочку-долбленочку,

Скрипучи два весла,

Да чтоб милая девчоночка

Под берегом ждала...

Но война кудрей не гладит –

Сразу голову берет ...

… По приказу: в лодки сядет

На рассвете первый взвод.

Два других за черной банькой

Будут очереди ждать.

Все по плану. Спозаранку

Волхов, чтоб форсировать!

Разместился и отчалил,

За туман уплыл отряд.

Кто решал и кто отправил

Необстрелянных ребят?

Без разведки, подготовки,

Без поддержки огневой,

По обойме на винтовку,

Триста метров за кормой.

Над водой затихли всплески,

Крутит омута окно.

И туман, как занавеска,

С первым взводом заодно.

Горе чье с судьбой мальчишек

В утро то переплелось?

Ничего о них услышать

Больше мне не довелось.

Но я видел то, что видел:

Возвратились лодки к нам,

Взвод второй к посадке вывел

Лейтенант. И вдруг туман

Закружился, оторвался

От поверхности воды.

Левый берег показался,

Ожидай теперь беды!

Пулемет ударил справа

В лодки, в нас - во взвод второй,

Переправа, переправа,

Кто убитый, кто живой?

Кто лежит под низким яром

На далеком берегу?..

Чья там жизнь уходит даром,

А помочь я не могу.

Дело скверное, пехота,

Где товарищи твои –

Пушки, танки, самолеты?

Ты на помощь их зови!

Только случай бесполезный –

Связи нет - не жди огня.

Этой логике железной

Скоро выучат меня.

А пока - лежат ребята,

Утираются песком.

А немецкие солдаты

Им кричат: «Эй, рус, ком, ком!»

И какой-то ихний Мюллер

Встал на бруствер руки в бок,

«Гутен таг», держи-ка пулю,

«Ауфидерзейн», милок!

Ведь не зря, я все же, снайпер,

Между глаз спокойно бью

– Ну-ка, выйди, погуляй-ка

Под винтовочку мою!..

Но в бою один не сила,

Не поддержка для пловцов.

Сколько в озеро уплыло

Обреченных молодцов?

Говорить и то неловко –

Разве можно на авось,

Целый взвод, как в мышеловку?

Люди ведь, не вынь да брось!..

Что же штаб? Сидят в землянке,

Знать им дело не с руки.

А на том песке портянки

Рвут на белые флажки.

И сдаются. Жить охота.

Хоть сейчас не помирать,

Может быть, и выйдет что-то,

С плена можно убежать.

Тяжело в боях учиться,

Опытен фашистский враг.

Второпях пустяк свалиться

В неразведанный овраг.

Долог будет путь наш правый

От границы. И в обрат.

Переправа, переправа,

Светлой памяти ребят.

Ах, ты, лодочка-долбленочка,

Осиновый челнок.

Ты не жди меня, девчоночка,

На Волхве мой срок.

1. P.S. Я об этой переправе

Комиссару доложил.

В роту он меня отправил

И весьма предупредил.

Таким я был.

Гляжу на фотографию свою

И вроде бы себя не узнаю;

Пилотка набекрень, два «кубаря»

Год сорок первый, третье октября.

Два месяца мы на передовой,

Пока все живы, кто пришел со мной,

Широкий Волхов сберегает нас,

Но каждому судьба готовит час.

У немцев за рекою высота –

Для наблюдения завидная мечта,

И по команде ихний миномет

По одиночному красноармейцу бьет.

Такая непонятная война;

Начальству жизнь солдата неважна.

Случайность соблюдает свой черед,

Но пресекая всяческий разброд

Приказ гласит: «За Родину, вперед!»

Таким я был в свой 23-й год.

Пророчество

Восток зарделся на рассвете.

И занавески паутин

Как в зеркале, в моем планшете

Блеснули искрами росин.

Зажглись березы на опушке,

А я, дыханье затаив,

Ловил пророчество кукушки -

Ее простой речетатив.

За лесом ухали разрывы

«Ку-ку» стараясь заглушить.

Сто десять раз без перерыва,

Накуковала мне прожить!

И вот, живу. Такое дело;

Приметам можно доверять,

Но . . . Воевать надо умело

И зря судьбу не искушать!

Снайпер

В оптическом зрачке прицела

Есть перекрестие судьбы,

Могу я поручиться смело

За точность стереотрубы.

На фронте часто и привычно

Враги друг друга стерегут

Война полна чудес обычных –

Солдат мгновенья берегут.

Однажды я, в тени, за камнем,

В засаде третьи сутки жил,

И в поле зренья возникали

Из будущего миражи.

Тумана клочья над болотом

Дышали горечью осин,

А в долговременной охоте

Тогда лежал я не один.

Пронесся ветер над волною,

Кусты легли наискосок,

И пуля снайпера за мною

Фонтаном вздыбила песок.

Жизнь перекрестье наклонила,

Меня потомкам сберегла,

Свинец она заговорила

И миражами увлекла.

Неосторожное движенье –

Его я долго ожидал

И выстрелил. Одно мгновенье,

И кто-то жить там перестал.

Вопросы 41 года

Пускай творятся в жизни чудеса,

Мой срок придет. И с этим очень строго

Петляет в ад мощеная дорога,

До тла сгорают танки и леса.

Почему?

Мы поступаем (раз и навсегда!)

Наперекор инстинктам человека?

Еще вопрос: до искончанья века

Продержится военная среда?

А если нет - что будет вопреки?

На фронте мы, сейчас, не предположим.

За Родину свой батальон положим

И наши мысли заметут пески.  

Вся философия замкнулась на сухарь,

Который можно обмакнуть в болото.

Преподает немецкая пехота

Для нас, войны чудовищный букварь.

Почему?

Успехи есть. Убитые вдвойне.

Кто амбразуры закрывает телом?

В политработе. В этом все и дело,

А в остальном? Война как на войне.

Баллада о санитарном эшелоне

Качает на стрелках товарный вагон,

Печурка дымит на полу,

В дверях промелькнул неизвестный перрон

И канул в тоскливую мглу.

Постель на дорогу нам «щедро» дана:

Лежим на соломе. Кто как.

Дежурный сегодня в дверях, старшина

Глухой контролирует мрак.

Начался рассвет. Невысокий туман

Плывет по вершинам кустов;

Они, словно древнее войско славян,

Не сходят с привычных постов.

Погода нелетная. Сыплет «крупа»

С унылым дождем пополам.

И низкое небо. Удача слепа

Еще раз доказано нам.

 «Ходячие» столпились у дверей.

Очнулись все - что там произошло?

Кто мог, те стали прыгать побыстрей.

«Бомбят!» Вот повезло, так повезло...

Два взрыва. Дверь влетает к нам,

Другая тоже, уронив печурку,

И падают в проемах по бортам,

Оставив нас играть со смертью в жмурки.

Горит солома у меня в ногах,

Я тороплюсь на четвереньках к борту,

И мой сосед, преодолевши страх,

Ползет за мной, пославши немцев к черту.

И вот земля. А на земле –

Еловое, от снега, загражденье.

Я босиком. Завязки от кальсон

Цепляются за ветки насажденья.

Мне очень тяжело ползти:

Я ранен в обе руки, в обе ноги,

А впереди и сзади, на пути,

Горят вагоны наши, вдоль дороги.

Но, все же, я продрался сквозь лесок,

И увидав изрядную воронку,

Заполз в нее. Вот жизненный бросок

С упоминаньем в бога и печенку!

Не помню, как долго в воронке лежал,

Два «Хенкеля» низко летали.

Откос торфяной подо мной оползал,

И пальцы у ног замерзали...

Затихло под вечер. Горел эшелон.

Ходили в кустах санитары.

В глазах пелена, в голове перезвон,

Как будто разбитой гитары.

Меня подобрали случайно. Вода

В воронке окрасилась кровью...

Сейчас, вспоминаю войну, иногда

Я горд за былое здоровье.

Собрав погорельцев в попутный состав,

Нас дальше везли не тревожа...

Вот страх той бомбежки таится в костях,

Нет, нет, да скребется под кожей.

Прикосновенье

Шел сорок первый. В скрежете вагонов

Осенняя кружилась желтизна,

Гудками санитарных эшелонов

Будила ночь жестокая война.

Качал  йодный воздух в полумраке

Лохмотья непростиранных бинтов,

Смешался бред горевшего в атаке

С мольбами «пи-ить» из пересохших ртов.

Над пеленой утерянной надежды

Смутив полуживое забытьё

Завернутое в белые одежды

Склонилось утешение моё.

И светлый мир рождался постепенно,

Кошмары не давили на виски.

И в трепетном волненьи непременно

Я ждал прикосновения руки.

Мы за Тагилом, помню, выгружались,

А эшелон обратно уходил

Врачи и сестры с нами не прощались –

Зеленый свет их звал и торопил.

Но все же, на минутку, у носилок

Остановилась наша медсестра,

На голову мне руку положила

И пожелала счастья и добра.

Давно забыто первое раненье –

(Их много наносила мне война)

Но, иногда, как от прикосновенья

Я быстро пробуждаюсь ото сна.

СОРОК ВТОРОЙ

Ничто  не забыто

"Долина смерти ". Так солдаты

Называли местность под Лычково,

Лужок немного сыроватый

С прозрачной рощицей сосновой.

Болотца в елях да осинках-

Здесь не найти и малой тверди,

Окопов нет, вода в низинах,

И вся защита - торф да жерди.

А немцы укрепились прочно

По гребню насыпи высокой,

Просматривают днем и ночью

Наш неудобный фронт глубоко.

Их часовые то и дело

Ракету за ракетой гонят,

Все на нейтралке в свете белом

Осматривают как на ладони.

Огонь кинжальный многослойный,

Фашисты с "мертвой головою"

За черной насыпью спокойны,

Как за бетонною стеною.

И вот в такую обстановку

Бригада наша сформирована,

Пришла весной сорок второго.

Два батальона   в тот же вечер

Сменили часть в окопах хлипких,

По чьей-то, может быть, ошибке.

Сперва немного присмирели,

Передвигались осторожно,

Но постепенно огляделись:

Кругом   все тихо. Жить тут можно.

Немного, правда сыровато,

Но, что поделаешь, славяне,

Идет война, а мы - солдаты.

Никто нам фронт сушить не станет.

… Пришел рассвет, туман стелился

Над горизонтом солнце вышло

Передний край глазам открылся

В лучах беспечного светила.

Куда не взглянешь - влево, вправо

/Насколько взор берет нейтралку /

Меж кочек и берез корявых,

Лежат убитые ... Вповалку,

По одиночке ... Непонятно,

Чьи это? Наши! В самом деле ...

Вон в телогрейках и бушлатах,

А тут - в бушлатах и шинелях.

Осенних, зимних трупов ... Кочки,

Воронки с рыжею водою

И мать-мачехи цветочки

Желтеют мирно над листвою.

"Долина смерти"...  Строги, точны

Войны жестокие законы,

Нам довелось проверить прочность

В тот день немецкой обороны.

Поднялись мы с артподготовкой

/Я шел в цепи стрелковой роты,

Огонь с ремня, без остановки,

Вел из ручного пулемета/.

Дым разошелся. Насыпь что-то

В зловещей выдержке молчала,

Видать, немецкая пехота

Нас еще ближе подпускала.

И, вдруг, как в яму провалились,

Исчезли первые ... И сразу

Все пули в нашу цепь вонзились.

Поплыли от разрывов газы

Ура-а! 3а Родину!  За Стали ...!

Взмахнул наш командир призывно,

Но цепи мертвые не встали …

А немцы били беспрерывно.

Я спрятался за чьим-то трупом,

А рядом - жгучие осколки,

В торфяник упирались туго

И с сосен сыпались иголки.

И видел я, как из воронки,

Блестевшей впереди и вправо

Ручей извилистый и тонкий

Струился шумный и кровавый,

Вся безысходность положенья

Была кошмарна и понятна:

До темноты для отступленья

Условия невероятны.

Немецкие долбили пушки,

И прилетели самолеты,

Перекорежили опушки,

Перемешали все болота.

Воронки, что твои озера

Блестели чернотой глубокой ...

Да, мы опомнились нескоро

От беспощадного урока

Всю ночь, кто мог, ползли обратно,

Иль умирали там без стонов...

...Теперь, после войны понятно,

Где двадцать миллионов!

И снова мы ползем болотом ада, 

И снова мы ползем болотом ада,

Таков приказ: Лычково нынче взять!

Навстречу хлещет дзот свинцовым градом,

И не дает нам головы поднять.

Комбат убит, прямое попаданье, -

От мин на хилом торфе нет брони,

Унылый дождь, как слезное прощанье,

Живых и мертвых нас объединил.

Остатки роты разгребают жижу,

Мы под огнем умнее во сто крат,

На свой рубеж, который я увижу,

За жизнь – вперед! А смерть – к чертям, назад.

Здесь столько раз атаки повторятся,

Что их пехоте век не позабыть.

Война в Лычково, я могу поклясться,

Двоих из роты отпускала жить.

Память о Лычково

Мы были юнцами, мечтали о счастье,

Лычковскую глину ругали в ненастье,

Курили цигарки в пригоршнях неловко

И пели в траншеях: «Каховка, Каховка!»

Окончилась песня, туманится вечер,

И звезды мерцают в своем бесконечьи,

И падают чьей-то судьбы метеоры,

Но срок моему, я надеюсь, не скоро.

Чтоб время осталось исполнить желанье -

Явиться с болотом Сучан на свиданье,

Где в торфе зарыта стрелковая рота,

И где я узнал, что такое пехота.

Тропинку найти по   заплывшим засечкам

Вдоль минного поля в лесу по над речкой.

Там много хороших ребят побывало,

Что было – уплыло, убито – пропало.

Лычковские дали давно изменились,

Окопы размыты, яры обвалились.

На месте деревни распахано поле,

Могила комбата исчезла в подзоле …

Надежды уходят и руки сомкнутся,

Славяне, нам надо в Лычково вернуться!..

За перелеском станция Лычково.

За перелеском станция Лычково,

Ее в окно вагона не видать,

Здесь в сорок первом средь болот суровых

Меня судьба учила воевать.

… Я вижу насыпь черную и злую:

На штурм ее ходили много раз,

Но угодив в засаду огневую,

Ныряли с ходу с торфяную грязь,

Оставив в той грязи своих убитых,

Глухой порой мы пятились назад,

А утром снова пустошью открытой

Ползли туда, где был кромешный ад.

Пока в живых от роты оставалось

Пять-шесть солдат. От батальона – взвод,

Подразделенье боевым считалось

И по приказу двигалось вперед.

Но суть не в том. Мы шли с одной винтовкой

Без подавленья вражеских узлов.

Не прикрывала нас артподготовка,

Лишь только смысл «перворазрядных» слов.

И отступали снова. … Двое, трое …

И было ль легче им, я не скажу.

Война, конечно, дело не простое.

Я по Лычково жизнь свою сужу.

Сейчас и потом

Час до начала наступленья,

Он быстр и долог этот час ...

Природы вечное движенье

Таким же будет после нас.

А как вот дети нас воспримут-

Ровесников времен войны?

Однажды с удивленьем снимут

Все наши фото со стены.

Слезой иль песнею помянут?

Как это все произойдет?..

Цветы-бессмертники завянут,

Что переменится, пройдет?

А фотокарточки повесят

На стену белую опять?

...Сейчас пехоте не до песен

Нам третий раз Лычково брать.

Долина смерти

«Долиною смерти» считалась лощина,

В которой струился ручей из болота,

Где в мелких ячейках лежала пехота,

Прикрыв вещмешками унылые спины.

Светилось гнилье в трижды проклятом месте,

Огни голубые мерцали нетленны,

Как будто бы души пропавших без вести,

Стремились наверх из трясинного плена.

Солдат, на нейтралке, в шинелях, бушлатах,

Никто не считал, между кочек лежавших;

Они исчезали, побед не узнавши.
Война не хранила их скорбные даты.

Под Руссой и Ржевом, в лесах под Лычково,

Мы рвали не год и не два, оборону:

Вперед на «Ура!» и с обоймой патронов

В атаку ходили еще бестолково.

Зачем беспокоить далекие смерти?

Жестокий фашизм рвался бешено к цели …

Конечно, все так. Но стихам вы поверьте,

Что мы неспроста воевать не умели.

У Беглово, СЗФ

«Долиною смерти» считалась лощина,

В которой струился ручей из болота,

Где в мелких ячейках лежала пехота,

Прикрыв вещмешками унылые спины.

А немцы держали свою оборону

По склонам холмов и лесистым угорам;

Позиции были с хорошим обзором,

Стреляли из них, не жалея патронов.

Все наши попытки начать наступленье

Готовили мы под туман на рассвете;

«Вперед, в штыковую!» Усилия эти

Кончались потерями и пораженьем.

В три слоя, за год, вы мне в этом поверьте,

Укрыли мы трупами рыхлые склоны.

Быть может, когда-то, найдут медальоны

Солдат, овладевших «Долиною смерти».

Выросли мысли задним числом

Пускай творятся в жизни чудеса,

Мой срок придет. И с этим очень строго.

Петляет в ад мощеная дорога

До тла сгорают танки и леса

Мы поступали в жизни иногда

Наперекор инстинктам человека,

Наверное, до окончанья века

Продолжится военная среда.

Но что же ей восстанет вопреки?

На фронте мы сейчас не предположим,

Здесь у Беглово батальон положим,

А наши мысли заметут пески …

Вся философия замкнулась на сухарь,

Который можно обмакнуть в болото.

Преподает немецкая пехота

Для нас войны чудовищный букварь.

Успехи есть. Убитые – в двойне,

Кто «амбразуры закрывает телом?»

В политработе. В этом все и дело.

А в остальном – война … Как на войне.

Мораль

Приказано - убей его!

Убей в атаке иль в разведке,

Пускай не скроет ничего

Врага от пули твоей меткой.

И я, как должно, убивал

Издалека и в рукопашной,

И сам в засады попадал

Такие, что и вспомнить страшно.

Убей врага! Войны закон

На этом держится от века.

А если руки поднял он?

Что ж. Я увижу человека …

Наш лейтенант

Всего лейтенант. По-пехотному взводный.

Ведешь в отступлении сборный отряд,

И два "кубаря" под щекой безбородой

Янтарным огнем на петлицах горят.

Идем, маскируясь в кустах, вдоль дороги.

Колышется чернь вороненых стволов,

И ноют привычно усталые ноги,

И соль серебрит гимнастерки бойцов.

Опять перестрелка! Какая по счету?

В размытой канаве рубеж огневой.

- В деревне два танка с немецкой пехотой!

А солнце все выше, все яростней бой.

Становится воздух густым и тяжелым

От шелеста мин, траекторий свинца.

И взрывы, как будто березовым колом,

Вбивают нам в головы ужас конца.

Над этим, с овчинку, желтеющим полем

Колдуют, наверно все смерти Земли.

В жестоком угаре, где взять силу воли,

Чтоб руки стреляли, а ноги пошли?

И чтобы глаза, стекленея от гнева,

Увидели нужный рельеф высоты.

И мы, рваной цепью и справа, и слева,

Поднялись из ужаса так же, как ты.

...Остатки отряда собрались за рощей,

До взвода стрелков и ручной пулемет,

А серпик Луны желтоватый и тощий,

Как будто ни в чем, ни бывало, плывет.

Заслоны, засады, бои в окруженьи

И взглядов людских молчаливый укор …

Крепись, лейтенант! В нашем скорбном                 движеньи

Своя объективность и свой приговор.

Шире шаг

Склонив корявые верхушки

В конце июля в поздний час

Осинки на лесной опушке

О ком-то шелестят. О нас?

Иль о других? Кто угадает –

Солдат здесь армия идет.

Сегодня этих провожают,

Кто завтра мимо них пройдет?

А мы шагаем меж воронок,

Уже подтопленных водой,

Плывет до удивленья тонок

По лужам месяц молодой.

Туман кудрявится болотный,

Колючки выставил осот …

- Сейчас бы к радости пехотной

В стогу соснуть минут шестьсот!

Но где то сено, где девчонки –

Ромашек памятных зигзаг?

У лейтенанта голос звонкий:

- На левом фланге – шире шаг!

В междуречьи Ловати и Полы

От «Волчьей пасти» до «Сучана»

По гатям и сырым пескам,

Под серым пологом тумана

Идут усталые войска.

Трясина зеленеет справа.

Болотный пузырится газ.

А в небе "Юнкерсов" орава,

Гудит, разыскивая нас.

Мы отступаем. Скоро будет

Рубеж, где нам держать ответ

Счастливых память не осудит,

Другим большой надежды нет.

Искать не стоит виноватых -

В упор хватило всем войны,

И неизвестные солдаты

Забвением награждены.

Есть обелиски. Есть могилы,

Надгробий памятных стена ...

Здесь, в междуречье принакрыла

Чьи кости горе-бузина?

Рамушевский коридор

Моих Н.П. забытые дозоры,

/Как и тогда, беспомощно слепы/,

Все стерегут пространство коридора

И след давно заброшенной тропы.

Здесь бился пульс немецкой горловины

Упорных лет «Демянского  котла»,

То ужимаясь больше половины,

То расширяясь вдоль реки Пола.

Мы наступали, нас сбивали снова.

А мы пытались немцев окружить

Без арт-огня, жестокой властью слова,

Смогли здесь сотни тысяч уложить.

Леса, болота поглотили мертвых,

Часть разорвали минные поля ...

На старых картах все отметки стерты,

И тайн своих не выдает земля.

Навождение

По брустверу над головой,

Цветов мать-мачехи рожденье –

Волнующее оживленье

Второй весны прифронтовой

С полян уже сошли снега,

В траншеях оползают стены,

Они, как для стрельбы с колена

И грязи в них в полсапога.

В затишье можно полежать

(Обратный склон на солнцепеке).

Прикинуть сдвинутые сроки

Второго фронта долго ждать!

… Повеял слабый ветерок,

С лугов нас опахнуло прелью,

Природа нежной акварелью

Кладет очередной мазок.

Но с каждым лучезарным днем,

Все больше темно-серых точек

Вытаивает между кочек:

Солдат, подрезанных огнем.

Осенние – те налегке.

(Зимою нас тепло одели) …

Две-три погожие недели

И будем жить, как в парнике.

Зеленых мух звенящий рой

Повиснет словно наважденье…

Цветов мать-мачехи рожденье

Так удивительно порой.

Жизнь походная -  жестянка

Жизнь походная – жестянка

С головы до самых пят,

Ночью атакуют танки,

Утром «Юнкерсы» висят.

И пикируют, поверьте,

Вертикально на окоп

И сиренами до смерти

Загоняют. … Только стоп!

Успокоить сердце надо,

Не метаться, не бежать,

За нейтралкой, где снаряды

Рвутся, нужно наблюдать.

Быть готовым к контратаке,

А не прятаться в блиндаж …

Этот год большой собаки,

Нам ли выходить в тираж?

Зарисовка

Тепло и новые заботы,

Весна! В траншее как в саду,

А мы из доблестной пехоты,

Похожи на чертей в аду!

            Да, так и есть, здесь ад кромешный,

            Бомбежки или арт-огонь,

            Гнилые воды из потоков вешних

            И трупов, воевавших, вонь.

В затишье нам бывает грустно

И появляются мечты –

Не зря посеяла на бруствер

Весна мать-мачехи цветы.

Сирень

Бугры да ямы брошенной деревни;

Сплелась крапива, прошлое храня.

Над ней вознесся мощный куст сирени,

Весь в гроздьях цвета. Лично для меня.

Куст не узнать. Но в памяти осталась

Позиция. Второй ориентир.

Под ним траншея круто изгибалась.

Весна сиренью украшала мир.

Здесь осыпались звездочки на бруствер,

Как на площадку в парке городском.

Комбат в пригоршню собирал их с грустью,

Потом сжимал в пахучий влажный ком.

В пять лепестков сиреневый пропеллер

С куста в ладонь не попадал ему…

-А, ерунда! Сплошное суеверье.

Сирень сейчас, на фронте, ни к чему!

Не торопясь, он поправлял пилотку

И улыбался теплой синеве:

-Зачем ловить счастливую находку-

Пятиконечная всегда на голове!..

Давным-давно я слышал шутку эту.

А как все было? Ясный май, цветы... 

Смерть обошла старинную примету

И звездочку комбатовой мечты.

Разговоры 1942 года

Товарищ старший лейтенант,

Скажите почему

У немцев к местности талант –

Воюют по-уму?

Вот мы в болоте, чуть дыша,

Ни шагу нет вперед.

А он, с пригорка, не спеша

Из миномета бьет.

Там сухо, а внизу вода –

Едва копнешь на штык.

Сидишь на кочке иногда,

А смерть с тобой впритык!..

            Нельзя печурку затопить:

По дыму артналет.

Здесь случай – бог! Тому и быть.

Пехота проживет.

Вот супа жидкого с лапшой

Неполный котелок …

Лишь усмехнулся наш старшой:

Войне не ведом срок.

Внимание, танки

Выхлопов сизый вал,

Танков тяжелый пресс

«Мертвая голова - дивизия SS»

Крупповские гробы:

Борт осенен крестом –

Грубый намек судьбы –

Череп с зубастым ртом.

В грохоте и огне

Клином ползут с холма,

Дико и страшно мне,

Можно сойти с ума.

Гонит инстинкт – бежать!

В пропасть, закрыв глаза,

Только приказ: держать

И ни шагу назад!

В борт его точно вдарь!

Факелы трех «пантер»

Тянут над нами гарь …

Артналет

Я возвращаюсь на передовую,

Несу в планшетке почту полевую.

Тропинка вьется возле перелеска,

Туман меж сосен словно занавеска.

Вдруг слышу, очередь – и с шелестом снаряда

По сторонам разрывы встали рядом.

Кошмарный грохот, визг осколков жуткий …

Обычный фрицев артналет. Раз в сутки.

Здесь, в перелеске не за чем  укрыться

И в землю за минуту не зарыться.

Лежу ничком под суковатой веткой,

И прикрываю  голову планшеткой.

Левее, сзади еще раз рвануло,

Затем все стихло. Газы ветром сдуло.

А на тропинке, сбив сосны иголки

Слегка парят горячие осколки,

Что до меня немного не достали

Зазубренные два кусочка стали…

Приподнимаюсь очень осторожно;

          Остался жив? На этот раз, возможно!..

Экипажу

Стоял сгоревший Т-34

На косогоре возле Дубовиц.

Стоял, как призрак в предрассветном мире,

Раскинув траки рваных гусениц.

Вокруг него земля, как на   вулкане.

Перекипела в яростном огне,

И копоть, даже   в утреннем тумане.

Чернела на разорванной броне.

Туман вплывал в откинутые люки,

Меж силуэтов вился в тесноте,

И крупных капель траурные звуки

Рождались там, в сожженной пустоте.

Мы осторожно извлекли танкистов,

Сложив на плащ-палатку горький прах,

Их от кустов черемухи душистой

Похоронили в нескольких шагах ...

… Щедра на жизнь Валдайская природа,

Следов ожога не хранит земля.

На косогоре возле огорода,

Роняют пух большие тополя.

В спокойных ритмах угасает вечер

И розоватый в сполохах зарниц

Пух тополиный в хороводе вечном

Летит над скорбным полем Дубовиц.

Левей, пожалуй, шла дорога

Левей, пожалуй, шла дорога,

Где догорал подбитый танк,

Овраг природа держит строго,

Мы из него пошли ва-банк.

Шли  во весь рост на пулемет,

Штыки подняв до груди.

Бойцы остервенелой роты,

Чья совесть только впереди.

И враг не выдержал. Бежала

«SS» - хваленая мораль,

И нас осталось очень мало …

Большие Дубовицы очень жаль,

Мне жаль не молодости нашей,

Не бесконечных дней тревог,

Тогда я шел походным маршем

По хлябям выбитых дорог,

И отступал, как мог упрямей,

Вгрызаясь в торф у переправ,

Тогда мы полковое знамя

В лесу зарыли у костра.

…И вот я снова здесь. Без страха.

Жизнь словно вихрем пронесло.

И даже до последнего казаха

Тех дней величие дошло.

Война - отчаянное зло.

И у кого плохая память,

Он не найдет знакомых мест...

Оставить нужно для потомков

Хотя бы в памяти зигзаг,

Чтоб не брели они в потемках

Срывая торопливый шаг.

Чтоб солнце ярче освещало

Их продолжительный маршрут,

«Раскуйте мечи на орала» -

Вас мысли к жизни приведут.

О чем там говорят солдаты

О чем там говорят солдаты,

Что за вопросы на устах?

Нa плащ-палатке у лопаты

Лежит перегоревший прах.

Такая, где температура,

Спалившая в короткий срок

Живых людей? Солдаты хмуро

Глядят на черный бугорок...

Я видел сам в утробе танка

Троих танкистов в тесноте,

Где пепел мышц, как наизнанку

Сворачивался у костей.

Но кости тоже обгорели,

Хотя держали силуэт.

Скажите, как же в самом деле

Все это было? Есть ответ:

При многочисленных атаках

Кому судьба готовит срок

Из танкового полумрака

Hе видно, что стреляет в бок.

Памяти Больших  Дубовиц

На поле, где ячмень высокий

Растет, колосьями звеня,

Была деревня. Все упреки

Сегодня принимаю я.

… Последний дом, уже без крыши

Мы разобрали на блиндаж.

Довольно крепкий бункер вышел:

Хоть возводи второй этаж.

Потом бомбежки, артналеты,

Все разворочали легко.

Бои закончились. Пехота

Ушла, с войною, далеко.

На запад армия спешила,

Горел пожаром небосклон ...

Четыре братские могилы

Оставил здесь наш батальон.

Да серый холм на пепелище -

Пядь искалеченной земли,

Околицу без городища -

Все жерди мы в кострах сожгли.

Не по душе гнездо пустое;

Хозяин с фронта не пришел,

А осчастливленный судьбою

Места другие предпочел.

Но, чтоб земля не пустовала,

Ее решили распахать.

Железо технику ломало,

Пришлось накаты разбирать...

Теперь колышется в ненастье

Ячмень, колосьями звеня...

Хороший вид, довольны власти,

Но нет прощенья для меня.

Мой взводный

В обычный день войны сорок второго

Наполовину уцелевший взвод

Вон из траншеи выбросило слово -

Отчаянное, резкое: «Вперед»!

И цепь пошла, ругаясь и стреляя,

Шла во весь рост в грохочущем аду,

К себе манила мать-земля сырая

Смерть целовала первых на ходу.

Нет, не отбили мы тогда у фрицев

Ни полдеревни и ни косогор,

А в гневном крике скошенные лица

В упрек себе я помню до сих пор.

Очередь

Он к смерти нет, не торопился;

Под загражденьем пролезал,

За проволоку зацепился ...

Артподготовку ожидал.

Когда поднялись мы в атаку -

Бежал он во втором ряду,

Ругаясь и от злости плакал,

Стреляя немцев на ходу.

Но, что-то вдруг остановило

Его в отчаянном броске.

Никто не понял, что убило.

Лежит вся рота на песке.

И вся жизнь

Лежим в исходном положении

Перед атакой на курган,

Волнообразными движеньями

Ползет предутренний туман.

Опушка рощи не разведана

Болото в кочках - не паркет.

Издалека березы бледные

Чуть отражают  полусвет.

Солдаты берегут мгновения

И даже в сырости болот,

Свое находят утешение –

Передремать "минут шестьсот",

Соснуть; пока ракета белая

Нас не подкинула вперед.

Пехота мокрая, но целая

Все от судьбы своей берет.

Дозор и службы, как положено,

Хранит нейтралка тишину,

Лишь ротный шепотом

"Воспитывает" старшину.

Кому приснитесь вы, хорошие,

И, может быть, в последний раз?...

Четыре ноль. Ракета брошена!

Молитесь, девочки, за нас.

Один день

Замаскированы в тумане

Прибрежный луг и озерко

Лишь неизвестные курганы

Горбы подняли высоко.

И кажется плывут вершины

Курганные над пеленой,

Фарватером речной долины.

Плывут к востоку в мир иной.

На рубеже для наступленья

Сосредотачивают нас,

И внутреннее   напряженье

Аккумулирует приказ:

Окапываемся во влажной,

Но теплой луговой земле.

У генерала в карте важной

Наш перешеек - дефиле,

А по-солдатски - мышеловка,

Где мины и спираль «Бруно».

Ударила артподготовка!

Все сказано и решено.

Сверкнули молнии "Катюши"

Кромешный ад, славянский гнев,

От взрывов озеро на сушу

Все выплеснулось, покраснев.

Но вот парабола ракеты

Сечет артиллерийский дым,

А мы в переплетеньях света

Подняли зыбкие ряды,

Не торопясь, пошла пехота,

Захлебываясь:Ур-р-р-а!..

Молчат курганы. Страшно что-то,

Стрелять фашистам бы пора.

Но вдруг встают земли султаны –

Огонь немецких батарей,

Мы задержались на поляне,

А не бежим вперед скорей,

Рывок, ребята, и в траншею

Теперь единственный исход,

За мной вперед бегом и злее,

Кто будет жив, тот не умрет!

И мы ворвались и кромсали,

Резня, убийство без гримас.

Один курган из трех забрали

Молитесь кто-нибудь за нас!

Бойцов осталось больше взвода

(До фрицев метров шестьдесят).

Два немца пленных. Для развода

В землянке скорчившись, сидят.

От контратак четыре раза

Отбились здесь в теченье дня.

Вот со своими нету связи,

Ни подкрепленья, ни огня.

Фашисты долбят, как дуплетом

И «Юнкерсы» летят в пике,

С переворота. Где с рассвета

Наш батальон лежит в песке.

Была поставлена задача:

Курганы взять. Один у нас.

Победа или неудача?

Попробуй, докажи сейчас!

Три кургана

1942 г.р. Пола, д. Большие Дубовицы

Я вспоминаю три кургана-

Кошмар моих военных дней:

Вся в одуванчиках поляна

И фриц, раздавленный, на ней.

Лежит, как выглаженный танком,

Весь в профиль. Ни кровинки нет.

А рядом из-под шпротов банка

И пачка смятых сигарет.

Их сигареты мы курили

И шпроты ели не спеша,

Портянки мокрые сушили

На торцах бревен блиндажа.

Убитых, оттащив к воронке,

Изрытый бруствер подравняв,

Бойцы забылись в дреме тонкой,

Кто как, оружие обняв.

Наш рапорт вместе с продзаявкой

Унес комбату старшина.

Душистой вдруг запахло травкой.

Ведь на лугах была весна!

Кругом вовсю цвела калина,

Туман над озером парил...

Шальная вдруг рванула мина-

Я мигом про весну забыл!

У немцев слышен шум в траншее

И лязг металла над рекой.

Песок за воротник на шею

Холодный сыплется такой...

Какая ждет судьба солдата,

Моей звезды, где огонек?

В стволе какого автомата

Последний затаился срок?

Сюда мы шли четыре взвода.

Теперь одиннадцать солдат.

В день столько полегло народу,

Все под курганами лежат...

Осталась прежняя задача

Стрелковой роте - воевать!

Мы здесь за всех, а это значит,

Должны курганы удержать.

И мы стояли, и держали...

Что было - не было потом;

Кто жив - тому на грудь медали,

Убитых в яму под кустом,

Зарыли. Из латунной гильзы

Звезду на памятник простой

Солдатский знак тому, кто жизни

Отдал над Полою-рекой.

Я часто вижу три кургана,

Закрыв глаза, как на яву;

Вся в одуванчиках поляна...

Я этой памятью живу.

Вбежали мы на взрытый холм

 Вбежали мы на взрытый холм рывком

Под рев огня неистовой "Катюши"

Но вдруг удар, в гортани рыхлый ком

Застрял и светлый мир обрушен.

Возникла неживая тишина.

Вокруг меня в кустах седой крапивы,

А в стороне свирепствует война,

Вздымая вверх беззвучные разрывы.

Я недвижим. В глазах сплошной туман

Шум в голове, со скрипом и со звоном,

А пульс все ударяет в барабан,

Натянутых до боли перепонок.

Упрямо подсознанье выдает

Команду – жить. По манию инстинкта.

И начал я неведомым полет

В крапивный дух, в потемки лабиринта.

Я не узнал, кто спас тогда меня,

Но им пишу взволнованные строки,

Ту память сжег косой язык огня

И жизни, не предсказанные сроки.

Всем надоели прибаутки

Всем надоели прибаутки,

Что  называется - дошло!

Здесь у болота третьи сутки

Льет мелкий дождик. Как назло.

Вода зеленая затопит

Землянки-норы на буграх!

Нас лейтенант опять торопит

Канавы прокопать в кустах,

Чтоб отвести гнилую воду

Туда, где ниже водоем.

Не зря в любую непогоду

Мы здесь воюем и живем.

Мое убежище – обитель

Мое убежище-обитель –

Траншея наша в полный рост.

И тут я постоянный житель.

Стреляю и хожу на пост.

Есть отделенная землянка,

Но в ней полковник побывал,

Когда вдруг немец спозаранку

Всех артналетом испугал.

Так и живем в земле, как боги,

Все под прицелом и огнем.

А на поверхности дороги

Позарастают с каждым днем.

Траншеями холмы изрыты,

Без них никак нельзя прожить.

Не хочешь если быть убитым -

Траншею должен глубже рыть.

Закон упорства обороны:

Заройся в землю, будь здоров,

И всяких заграждений зоны:

«Спираль Бруно», глубокий ров

Связать ходами сообщенья,

А попросту траншеи тож …

Окопы взвода, отделенья

И оборону не тревожь.

Две строчки

Над окнами сгоревших зданий

Лохматая чернела копоть,

А я штыком царапал «Таня»

На глинистом углу окопа.

Пылила известью щебенка,

И смерть в проломах стен свистела.

И с фотокарточки девчонка

Глазами строгими смотрела.

Две строчки вкось на обороте

«Люблю и жду, будь верным, смелым»…

Плохи дела в стрелковой роте;

Нас только восемь уцелело.

1979 г.

Божий дар

Удивительный вечер отцвел

Там, на западе в дальних зарницах,

И с упругой грозою пришел

Над развалинами в Киневицах.

В перелеске, меж кочек сухих,

Расстелив второпях плащ-палатку,

Мы последний сухарь на двоих

Разрубили саперной лопаткой.

Осторожно смели в уголок

На две кучки, колючие крошки,

Зачерпнули воды в котелок

И хлебали спокойно, по ложке.

Тут все было: настой и навар,

И чугунный осколок, для хруста.

Ну и что? И сухарь – божий дар,

Коль с харчами на фронте не густо.

Радуга

Сбегают капельки по каске,

Дождем завешены луга,

А на траншею, словно в сказке,

Спустилась радуга-дуга.

Ажурный мостик над нейтралкой

Прогнулся к фрицам за лесок,

А солнце искры-зажигалки

Бросает нам наискосок.

Вот хорошо б по искрам этим

На мостик радужный взлететь

И на искромсанной планете

Свою дорогу разглядеть!..

Кто вспоминает, кто мечтает,

Такая чудо-тишина...

-А, будь ты проклят! Фриц стреляет

И продолжается война.

Будни Северо-Западного… 42 г.

Его ударила в висок

Шальная пуля на излете.

В траншею сыпался песок

И что-то хлюпало в болоте.

Был промежуток тишины,

Нигде ни выстрела, ни взрыва,

Лишь ветви скрюченной сосны

Поскрипывали терпеливо.

Тянулись тучи над леском,

Спускаясь до земли устало.

Ну, вот. Еще одним стрелком

В расчете нашем меньше стало...

Его зарыли без хлопот,

Воронку, углубив немного.

Обмыл осенний небосвод

Бойца последнюю дорогу.

Звезду на памятник простой

Скроили из консервной банки.

И залп прощальный негустой

Заглох над мокрою полянкой.

А нам приказ: стоять, держать

На перекрестке оборону.

Бойцам по-снайперски стрелять,

Беречь снаряды и патроны.

Привычно дождик зарядил,

Наверно, до конца недели.

Наш взводный, сплюнув, пошутил,

Что в небе дырки от шрапнели.

Вторую осень стынет фронт

На трижды проклятом Сучане.

Болото. Хмурый горизонт...

О чем задумались, славяне?

Когда и кому ?

Луна висит над мертвым полем,

Над искалеченной землей

И освещает, поневоле,

Наш взвод. Пока еще живой.

Мы залегли в сырых воронках;

Прижал нас с фланга пулемет.

Болота ледяная кромка

Ползти обратно не дает.

А тут еще Луна, в придачу,

Как ослепительный металл.

Свой диск за облако не прячет,

Хотя бы черт ее забрал!

И дрожь берет, и мерзнут ноги,

Обмоток в глине не видать,

И на каком еще пороге

Придется их перемотать?

Когда и как? Кому обратно

К утру добраться до своих?

Удача маловероятна ...

Война оставила двоих.

Передовая

Передний край военный ералаш;

С рассветом панорама без движенья.

Мечта комфорта - маленький блиндаж

Уткнулся в угол хода сообщенья.

Мы здесь давно воюем и живем:

Обычные условия пехоты.

Прошедший день удачным назовем;

Гадать вперед нам нет большой охоты!

Рванула мина, сыплется песок,

Авиабомбой ров разворотило.

Колючий снег метет наискосок

Через траншею, как через могилу.

-Пригнись пониже, будешь дольше жить!

-Куда спешишь, салага, без оглядки?

-Тут снайпер между глаз умеет бить

-Не следует играть со смертью в прятки.

Меняя базу стереотрубы,

Ориентиры ищет наблюдатель

И, перекрестье, символом судьбы,

Подводит целям «общий знаменатель».

Звенят снежинки, крошится земля

«Спираль Бруно»  трясется мелкой дрожью

За бруствером замерзшие поля -

«Долина смерти»?.. Здорово похоже.

Ноябрьские сумерки

Сменились и сидим в землянке

Трясет озноб, в глазах темно!

Под течь подставленная банка

Водой наполнилась  давно.

Коптилка освещает скудно

Уют привычный блиндажа,

У печки скорбно и занудно

Затворки ржавые визжат.

В ботинках жулькает

Холодный торфяной раствор,

- Сейчас бы пшенной каши с сальцем!.

А кухни нету до сих пор.

Немецкие снаряды рвутся –

Тревожат близкие тылы,

А нашим хоть бы огрызнуться!

Молчат, «лимиты» на стволы.

Дымим Моршанскую махорку,

Сквозь двери слышно – дождь идет,

А где-то близко за пригорком

Немецкий лает пулемет.

Вдруг

Прячет отблески лунного света,

На реке замерзающей лед.

Траектория белой ракеты

Ночь, в лохмотья, безжалостно рвет.

Крутит шорохи легкая вьюга,

Создавая снегов виражи

И холодная глыба испуга

На душе потрясенной лежит.

Вдруг, в сугробы дрожащие тени

Бросил трассу ручной пулемет.

Наблюдатель в глубоком смятеньи -

Видел: цепь в маскхалатах идет!

-Может это убитые встали

И пошли отдыхать по домам,

За Урал, в Енисейские дали,

Оставляя дальнейшее нам?..

Заморозила лютая стужа

Все живое в хрустящем аду…

Мысль о прошлом над речкою кружит,

И скользит по январскому льду.

Наш 1942-й год

Осока мокнет в озерце,

Желтеют под горой березы.

Дождинки на моем лице

Солоноваты, точно слезы. . .

Брожу у Полы берегов

По тропкам, хоженым когда-то,

Вдоль пойменных сырых лугов,

Где воевал простым солдатом…

…Болото гиблое Сучан,

Траншей искромсанных пучины.

Здесь пулемет «МГ» стучал

Секунд последних величины...

Я много верст уж исходил,

Нашел овраг и три кургана,

Невзрачные бугры могил,

Заросшие густым бурьяном.

Опавший лист накрыл траву,

Кустарник встал тернистым сводом...

А я... как будто наяву

Увидел контратаку взвода.

…Когда остались мы в строю

Всего одиннадцать живучих,

В том беспощадном, злом бою

Нас выручил счастливый случай:

Откуда-то шальной снаряд

Упал за маленьким курганом,

И фрицев штурмовой отряд

Остановил в углу поляны.

Мы без сигнала поднялись

Единым духом и порывом:

В окопы, к немцам! В гарь и слизь

Ворвались сразу после взрыва.

Траншея для двоих узка,

Со стен ползет сырая глина.

Живот немецкого стрелка

В лохмотья разорвала мина...

А я на бруствере повис,

Кругом все вижу и не вижу,

И кровь моя стекает вниз,

В окопную густую жижу…

…Бинтом своим перевязал

Мое предплечье отделенный,

Дал автомат и приказал:

«Стреляй в кустарник опаленный.

Там немцы! " Я стрелял, стрелял,

Пока держал соображенье.

Потом сознанье потерял

И … словно в омут погруженье.

…Очнулся вдруг. На свет гляжу.

Бинтами туго перевязан.

В санбате на полу лежу

И гипсом вдоль плеча обмазан.

Хотел подняться и не мог.

Узнать бы, кто из нашей части

Меня из боя приволок

Смертям на зло, a мне на счастье?

Потом я в госпиталь попал

Три месяца пришлось валяться

А в ноябре хирург сказал:

«Пора обратно возвращаться.

Все крепче старого! Пора.^»

И я по этой же дороге,

Сюда вернулся… Как вчера

Bсe это было! Даже ноги

Так от усталости болят,

Как и тогда они болели.

Синицы свищут: «Жив солдат!»

Как и  тогда они свистели.

Стояла осень. По стерне

Тянулись хмурые туманы.

Вернулся я к своей войне,

В трясины гиблого Сучана.

Окрепла молодость в боях.

В траншеях жили мы, как дома.

Исчез первоначальный страх

Перед немецкой обороной.

Фашистов выгнали мы прочь,

Со Старой Руссой встали рядом

И тем смогли тогда помочь

Бойцам-героям Сталинграда…

… Да, много лет прошло с тех пор,

А память держит факты свято:

Пола, курганы, косогор –

Приметы юности солдата.

Сольвейг

Как грезы юности далекой,

Оставленной в краях войны,

Я слышу голос одинокий

В глубинах радиоволны,

То песня «Сольвейг». Узнаю

Ее печальные напевы,

… После ранения в бою,

Лежал в санбате, крайний слева.

Очнулся вдруг. Открыл глаза:

Бинтами туго перевязан …

Хирург с улыбкою сказал,

Что «Сольвейг» жизнью я обязан.

Осколок

Квадратик жгучего металла

Вонзился и сидит во мне.

В атаках смерть меня искала,

Маскировалась в тишине.

Сквозь оптику за мной следила,

Таила зло в разрывах мин

И неслучайно зацепила

Чугунным сколышем своим.

Тогда в санбате, в сорок первом,

Хирург с иронией сказал:

«Железа больше, крепче нервы,

Оставим в мякоти металл,

Он воевать не помешает!»

Хирурга слово – все, закон,

Солдаты юмор понимают,

Сюрпризы ждут со всех сторон.

Вот сорок лет уж пролетело,

Был доктор прав. Хвала и честь

Бедро ни разу не болело –

Чугун на всякий случай есть.

Доктор Таня

В минуты судорожной муки

В бессонных сумерках палат

Нас освежали ваши руки,

Плыл белым облаком халат.

Приятный голос с придыханьем

Произношенье с мягким «р»

Мы Вас любили, доктор Таня,

Как женской нежности пример.

Вы как-то раз ко мне нагнулись

Я Ваши руки взять посмел:

Кто был в палате – отвернулись,

А мой сосед так побледнел!..

Но жизнь быстра, любовь как свечка,

Короток госпиталя срок

И на высокое крылечко

Вы прибежали в тот часок.

Я задохнулся от прощанья,

Губам, казалось, не остыть …

Был поцелуй, как обещанье

Любить и жить, любить и жить!

Надежда

Лежу в сугробе, пулею прострелен,

И небеса склонились надо мной.

Лохмотья ветра странной каруселью

Вращаются над речкой ледяной.

Невдалеке товарищи по взводу,

Упав ничком, застыли на снегу,

Метелица декабрьской непогоды

Заструги удлиняет на лугу.

Заката дня последние мгновенья,

Пока живой держу зрачками глаз;

Слабеет мысль - надежда на спасенье ...

Кто там идет? Не ... оставляйте...

Нас...

Снега

Мы уезжали в сорок третий

От Старорусской черноты

На переформировку, в тыл,

Опять отсрочку взяв у смерти,

Любовь осталась в медсанбате

У речки Пола на виду,

В хрустящей инеем палате,

Воздушным пузырьком во льду.

Над парусиновым порогом

Маячил месяц на часах.

В твоих озябших волосах

Снежок копился, понемногу.

Прощальное тепло друг друга

Мы берегли сплетеньем рук...

Завьюжена моя подруга

Снегами фронтовых разлук.

Под Руссой и Ржевом

Под Руссой и Ржевом,

В лесах под Лычково

Мы рвали не год и не два оборону,

Штыками царапали торф бестолково

С лимитом снарядов, с обоймой патронов.

Зачем ворошить миллионные смерти?

Жестокий фашизм рвался бешено к цели.

Конечно, все так, но стихам вы поверьте,

Что мы неспроста воевать не умели.

Кто знает Беглово и что о нем слышал? …

Моя славянка

Высокая и голубоглазая,

Зрачки свечой озарены,

Тебя одну увидел сразу я-

Стоишь над пропастью войны.

Внимая стонам искалеченных,

Полна страданий и тревог,

В брезентовой палатке вечером

На перекрестке ста дорог.

До удивления красивая,

Движенья плавны и быстры,

Моя славянка терпеливая -

Виденье русской медсестры.

Любовь короткая военная

Звезда неповторимых лет

Давно запрятала  Вселенная

В спиралях вечности твой след.

Есть город Вышний Волочек

Есть город Вышний Волочек,

Стоит он на реке,

Здесь Мста спокойная течет

От фронта вдалеке.

Мне выпал жребий – отдохнуть

От пакостей войны,

Учусь на курсах, в чем и суть,

И мы здесь все равны.

Подходит сорок третий год,

Грызем гранит наук,

Следим за новостями мод

И чистотою рук.

- Погоны скоро нам дадут –

Частенько говорим.

- Они слегка на плечи жмут…

Прощайте, кубари!

Но если также воевать,

Как было до сих пор,

Берлина долго не видать

(Солдатский разговор).

Впервые

За полчаса вулкана артналета

Мы все оглохли, свет в глазах погас.

А тут еще вдобавок самолеты

Под вой сирен расплющивают нас.

Разбито все, разрушены землянки,

В ушах скребется непонятный гул.

Вдруг по траншее раздается: «Танки!»

Я через бруствер с робостью взглянул:

Ползет с крестами дьявол угловатый,

И сизый         выхлоп стелется за ним.

А мы в земле, сопливые солдаты,

Как в западне с винтовками сидим.

Клубится пыль, блестят на солнце траки,

И пулемет, захлебываясь, бьет:

Припадок страха бешеной собаки

Меня бежать, бежать куда-то шлет.

Короткий взгляд: лавина танков ближе …

Но вдруг удар. И взрыв! И танка нет!!!

Еще удар. Другому. Чуть пониже …

Болванка, взвыв, ушла на рикошет.

Мы не одни! Есть в обороне кто-то?

Приказ комбата: «Танки пропустить.

Отсечь огнем и положить пехоту!»

Коль устоим – возможно,  будем жить.

Высота 203,1

Единственная высота

Нахмурилась над горизонтом.

Она господствует над фронтом,

Для наблюдателей - мечта.

Суров простой закон войны -

Что вижу - то уничтожаю! ...

Приказ: Сегодня наступаем,

Мы эту гору взять должны.

Вслед за мелодией "Катюш"

Заговорят стволы калибров

Наш "бог войны", без перерыва,

Свернет фасон с немецких душ.

Артподготовки полчаса -

«Концерт в ударном исполненьи»

Потом в решительном движеньи

Полки проверят голоса ...

Взлетает серия ракет

На перенос огня по тылу.

Пехоте время наступило

Свой утвердить авторитет.

- Осела, чертова гора,

Подъем, славяне. И в атаку.

Покажем фрицам коку-маку!

Вперед, за Родину! Ур-а-а-а!!!

Над высотой клубится дым

Желтушно-черный и лохматый...

Порядок, когда жизнь солдата

Прикрыта валом огневым.

Панцирная пехота

Экспериментальный род войск

Красной армии, 43 год.

Дул свежий ветер. За Смоленском

Краснели талые снега.

На пепелище деревенском

Весна апрельская строга.

Ручьи, Рожденные капелью

Бежали к речке, торопясь.

Дышала прошлогодней прелью

Песчано-торфяная грязь.

Бугры осевший наст вспороли;

Как по линейке ряд могил …

Сапер на отопревшем поле,

С миноискателем ходил.

С опаской я, на холм изрытый,

Поднялся по его следам;

Обратный склон вершиной скрытый,

Откинулся к моим ногам.

Здесь были немцы. Их окопы

Метель частично замела;

Боеприпасы всей Европы,

И проволока в три кола.

Там, за колючею преградой,

На льду подтаявшем, внаклад

Шеренгой мертвого парада

Останки «панцирных» солдат.

Я их узнал по снаряженью:

Ремни на спинах в перекрест,

Стальной нагрудник с сочлененьем -

Защита уязвимых мест.

И каски с красною звездою

Пристыли к буйным головам

Впервые, на войне такое

Побоище увидел там.

По-существу их расстреляли

Крупнокалиберными в лоб.

Броня легированной стали -

Для каждого готовый гроб.

… Весна сугробы растопила,

Лишь под убитыми ледок.

Хотите знать, где это было?

Под Оршей, Северо-Восток.

Там за болотными лесами,

Есть неожиданный простор...

Вы, может быть, решитесь сами

Сходить в поселок Осинторф?

Пока…

Война, Смоленский край,

деревня Тыкили.

В излучине Днепра

друг друга мы нашли,

Чтоб снова потерять,    

встречаясь изредка,

На трех углах писать

обычное "пока".

...Пока еще живой,

но далеко служу,

И до передовой

не каждый день хожу.

Ручьи водой полны,

тепло и благодать -

В распутице весны

не будем наступать.

Пока подсохнет лес,

пока... Еще пока,

А в синеве небес

такие облака!..

Несут они дожди,

зимы смывая кровь.

Ждет лето впереди.

Пока война. Любовь?..

Первый поиск

1944 г.  г.Сувалки, Польша

Вон из траншеи, выскочив на бруствер

Уходим в ночь, придерживая шаг,

И кажется, похожая на сгустки,

Кровь перепонки выдавит в ушах.

Бренчат вразброд на проволоке банки,

На кольях виснет жухлая трава

И пахнет смертью от разбитых танков

У контрэскарпа глинистого рва.

"Спираль Бруно" трясется мелкой дрожью,

Горбатый "Тигр" чернеет в стороне;

Танкистов трупы, все еще, быть может,

Висят на развороченной броне.

Не в трупах дело, нам они привычны.

В нейтралке мы их видим каждый день.

Здесь жизни нет, режим категоричный

И подозрительна любая тень.

Какой-то леший чавкает в болоте

И светит нам гнилушками пеньков.

Такая служба в этой разведроте -

Романтика захвата языков!

Ракеты в нашу сторону пуская,

Обходят немцы свой передний край.

Зеленый свет к земле нас прижимает,

Тут грязь, не грязь, хоть с головой ныряй.

Проходы в минном поле, как ворота

Из жизни в смерть. Их нужно проползти.

Ориентиры места поворота

Не так-то просто в темноте найти.

А старшина тяжелым пистолетом   

Маячит возле моего лица.

И этот жест, естественный при этом,

Доходит до последнего бойца.

Сигнал, еще - и мы ползем тихонько

Туда, где силуэты блиндажей.

… Чья жизнь висит на паутине тонкой

Для острия какого из ножей?

Кто перед смертью тихо всхлипнет "мама" -

Последний выдох с пеной на губах.

На косогоре, перед дотом прямо

Нас дико выворачивает страх.

... Потом глотать мы будем дым махорки,

И возбужденно схватку обсуждать,

Но те минуты на косом пригорке

Разведчики не любят вспоминать.

Три креста

Здесь оборона больше года

Стоит, болото оседлав.

И зыбкие тропинки брода

Под наблюдением застав.

И мины, как сюрприз пехоты,

Случайного касанья ждут.

Замаскированные Доты

Огня, до срока, не ведут.

На "передке", в стрелковой роте,

Когда до фрицев сто шагов,

Для ротозея нет отсчета-

Чуть зазевался и - готов!

Но есть привычка на все беды,

Жизнь все равно свое берет.

Курнешь махорочки с соседом

И веселей глядеть вперед.

Да и, притом, когда зарылась

"Царица" - пулям не мишень!

Давно в уставах говорилось:

"В бою солдата губит лень".

Но не о том пойдет рассказ-то,

А о разведке полковой,

Которая бывает часто

В траншеях на передовой.

Разведчики в поступках скоры,

Засады, схватки, "языки"...

И у окопного фольклора

О них сужденья коротки.

"Глаза и уши"! Жизнь - что надо.

И харч, и шнапс, и ордена.

Прополз, поймал, привел - награда!

Разнообразие сполна.

Конечно, риск-святое дело,

И зря не нужно говорить.

Молва всегда венчает смелых

И легендарных. Может быть.

Однако разобраться стоит,

С каких позиций посмотреть -

Кто немцев больше беспокоит,

И с кем настырней дружит смерть.

х  х  х

Пришел приказ от генерала:

"Взять" языка". И срок - три дня

Как это - много или мало?

Пока не ясно для меня.

Готовим поиск с наблюденья:

Режим и связи - до минут.

Чтоб знать, без малого сомненья,

Где коридор, а где нас ждут.

Погоду, выбравши похуже,

Однажды вечером, ползком

В нейтралку, что смертями кружит,

Ушли коротеньким гуськом.

В кромешной мгле на минном поле

Саперы вскрыли "Рубикон",

И мы, по командирской воле,

Нырнули в проволочный звон.

Ползем, меж кочек, до траншеи;

Все расширяются зрачки,

На перепонки все сильнее

Пульсирующие толчки.

Удушье режет, как стиллетом,

И нос сверлит наизворот ...

Сержант рукою с пистолетом

Маячит яростно – «Вперед».

Держусь за ним, не отставая;

Благие чувства за спиной.

Сомнений никаких не знаю-

Моя надежда предо мной.

Рука повисла над окопом,

Тсс!.. Слышен тихий разговор.

Вопросы возникают скопом,

И пальцы давят косогор.

Сержант сигналит осторожно

И делит группу пополам,

Траншеей подойти возможно

К землянке. Знать фашисты там.

Не суетясь, сержант гранату

Умело бросил за порог...

А взрыв, пожалуй, глуховатый.

И темнота. И вата ног.

Фонарик направляю в бункер,

Заходим. Все тут разнесло.

Убитых: два солдата, унтер...

И надо ж, так не повезло!

-Проверить нет ли тут живого,

Все обыскать! Перекурить.

Вот неудача, право слово.

Ползли напрасно, может быть.-

Трофеи: письма, документы,

Планшет со схемой огневой...

Для пережитого момента

Не густо. Ну, теперь домой!

"Старшой" ругается сердито.

В землянке руки распластав,

Остались на полу залитом,

Три немца. Словно три креста.

И опять …

Благородное дело – риск,

За его результат - успех,

Не от страха истошный визг,

А единый рывок у всех …

Если пролита кровь не зря,

Возвращаемся с «языком»,

И метелица декабря

Заровняла следы снежком,

Растревожен передний край,

Любопытство в глазах солдат

С возвращением!  Отдыхай,

Выручалочка - автомат!

Перетерпим денек-другой:

Скоро сменится Лунный диск

И опять поползем с тобой …

Наше первое дело- риск!

Дикое поле

Вечерние звезды мерцают

Над волнами спеющей ржи.

Навряд ли прохожие знают,

Кто здесь, под волнами, лежит.

Могилы исчезли в подзоле

И нету казенных примет,

Но я это дикое поле

Запомнил на тысячу лет.

Проселок, с крутою развилкой,

Речушка, под склоном горы,

Обрыв, с каменистой прожилкой -

Все те же с военной поры.

Корявая наша траншея

Усталой морщиной легла.

Березовым сколком над нею

Укрылась природа от зла.

Два фронта, прорвав оборону,

Захлопнули "Минский котел".

Усиленные батальоны

В засаде, чтоб Фриц не ушел.

... Колонна немецкая споро

Шагала по влажной траве.

Три танка и два транспортера

Щитом броневым в голове.

Туманился вечер тревогой,

И пробил решительный час,

Когда, повернув по дороге,

Фашисты увидели нас.

Кинжальным ударом по танкам

Расчетливым залпом "Катюш"

Мы вывернули наизнанку

Настойчивость вражеских душ.

Огонь беспощадный и точный -

Врасплох он ужасен всегда!

Рассыпались фрицы с обочин

На поле, в кусты - кто куда.

Но, все же, на запад бежали,

Вставая и падая вновь…

И мы хладнокровно стреляли,

И поле впитало их кровь.

...Отчаянный год сорок первый

И  наш безнадежный порыв,

Мы точно вот так же, наверно,

Пошли с лейтенантом в прорыв.

Винтовка с обоймой патронов,

Надеясь на штык и «Ура-а»,

Не зная военных законов,

Не веря в победу добра.

Из роты, шагавшей к востоку,

Судьба отпустила троих...

Фашисты нас били жестоко -

Теперь мышеловка для них!

Плыл месяц рогатый над нами,

Едва озарялся восход,

И к раненым немцам с бинтами

Ушли санитары вперед.

А утром на свете открытом,

От южной его стороны,

Остались шеренги убитых -

Печальная тризна войны.

Храни Белоруссия - мама,

Подобия братских могил:

В траншеях, воронках и ямах

Я часть своей жизни зарыл.

Ржаные колосья взлетают

На гребень бегущей волны,

И ветер с проселка взметает

Не пыль, а частицы войны.

Однажды …

Внизу лежит излучина Днепра

Со снежными карнизами над яром.

Глухая предрассветная пора

Подсвечена прифронтовым пожаром.

А мы стоим на горном берегу

В прощальном задохнувшись поцелуе.

Метелица на розовом снегу

Для нас двоих последний вальс танцует.

Мгновение и я опять уйду –

Останется лыжня воспоминаньям.

…Однажды, в лихорадочном бреду

Я вновь переживу с тобой прощанье.

И, задыхаясь, губ не разожму

Глаза любви увидеть не сумею

Излучина теряется в дыму

И ты одна стоишь, стоишь над нею …

Казалось нам...

Расстегнут гимнастерки воротник,

Ремень от сумки на плече покатом …

Зачем опять из прошлого возник

Твой чистый образ девочки-солдата?

Мерцали звезды в холоде небес,

Под плащ-палаткой мы тогда сидели,

Был тишиною спутан редкий лес,

Лишь пули где-то в стороне свистели.

Мечтала ты, и я спокоен был,

Казалось, мир наш ясен и прозрачен...

Приказ по штабу: ночью к немцам в тыл

За "языком". И старшим я назначен.

Недолог сбор. Как прежде много раз

Я уходил в разведку, на заданье,

Тревожный блеск твоих красивых глаз

Был отдан мне. И шепот - до свиданья.

В ночном лесу стояла тишина,

Присыпанная снежною порошей.

Изогнутой опушки белизна

Казалась нам приметою хорошей.

Но... на войне обманчивы порой

Приметы, и мы вышли на засаду.

Жестоким был тот скоротечный бой

С эсесовским  карательным отрядом.

...Переменялись скорбной чередой

Летучки, медсанбаты, эшелоны.

Ложился лист осеннею звездой

На полевые твердые погоны...

Давно всем ожиданьям вышел срок,

Тебя увидеть больше не смогу я.

Водой холодной на губах ожог

Напоминает привкус поцелуя.

Маки

Польша, 1944г.

Август. За Неманом пыли стена.

Дальше на запад шагает война.

Рота разведки всегда впереди,

У командира бинокль на груди.

Солнце в зените, сухая земля,

Рядом с дорогой краснеют поля.

- Маки, зачем-то посеяли тут?!

Кромкою поля солдаты идут.

Хутор втесался в крутой поворот,

Братья-славяне стоят у ворот;

Панночка с паном на войско глядят,

Не отвечают на шутки солдат.

- Видимо, маки жалеют свои.

- Сколько же мака идет на двоих?

Век удивляться такой красоте...

- Фрицы! Траншея на той высоте!

Выстрелы. Мины разрыв загремел.

Первый снаряд к высоте улетел.

Танки с исходных идут рубежей

Маковым полем вдоль синих межей.

В линзах бинокля от маков красно

Люди иль маки - войне все равно!

х х х

Ревет с натуги танковый мотор,

Водитель в смотровую щель глядит

-Убитыми обложен косогор,

На минах ветер маки шевелит.

Из дота хлещет смертью пулемет,

Кто угадает - где кому лежать?..

Дружок упал, зачем-то маки рвет,

А нам вперед, еще вперед бежать.

Цветов махровых с маковых полей

От взрывов мин взлетают лепестки

И покрывают нежностью своей

И гарь брони, и мертвые зрачки.

х х х

В соснах осколки заплыли смолой,

Прошлого тени стоят над землей,

Над перекрестками пыльных дорог,

Скрывших следы от солдатских сапог.

Что же сегодня напомнило мне

Август военный в чужой стороне?

Маки! Качаются маки в саду,

Так же, как в сорок четвертом году.

Их лепестки на травинках лежат,

Как на ресницах убитых солдат.

Памятью поднята в воздух земля!

По косогору краснеют поля.

Глухо в висках застучал пулемет,

Черной бойницей ощерился дот...

Мины, цветы. Автомат под рукой...

Сколько же быть мне за Неман-рекой?..

Белорусское танго

"Белорусское танго" под Оршей напели

Я воспринял его под аккорды войны.

Мы по воле случайности там уцелели,

Отходя на восток для защиты страны.

И в корявых окопах губная гармошка

Заставляла тот путь иногда вспоминать

Лейтенант иногда ухитрялся хотя бы немножко

"Белорусское танго" похоже  сыграть.

В тяжелейших боях и глухой канители,

Потеряв половину бывалых солдат,

Мы три года с тревогой на запад глядели,

Если над Белоруссией яркий закат.

А в победное  лето над башнями танков

Развивались знамена в июльской красе

И услышали мы "Белорусское танго"

В исполнении оркестра на Минском шоссе.

Отстрелял...

          Я отстрелял и отслужил.

Я снайпером хорошим был,

Разведчиком и в ПТР

Пехота! Всем войскам пример.

Я часто видел, на войне,

В боях и редкой тишине

Убитых. Земляков-солдат.

Погибших не вернешь назад.

Туман росою оседал;

Я тоже много убивал

Врагов-солдат. Простых людей?

Во имя будущих идей.

А что осталось на душе?

Потемки в глубине траншей.

Любовь военных лет

Любовь военных лет -

Счастливые секунды,

Ответы "да" и "нет".

А закрепить их трудно...

Искрою в полутьме,

Иль жаждою в пустыне

Являлась ты ко мне.

Да не одна, не две

Происходили встречи:

На луговой траве,

Под утро и под вечер...

Поход и сразу в бой,

И в госпиталь дорога,

Не ставьте мне во грех

Былые увлеченья.

Я помню все и всех.

И не прошу прощенья.

Я надеюсь, что где-то в Польше

Я надеюсь, что где-то в Польше

Или в Пруссии все -  равно

Воевать не придется больше -

С этим кончили мы давно.

Ах, как быстро, проходят годы,

Солнце катится за горизонт.

Позабыты уж все невзгоды,

Помню только войну и фронт.

Боевые друзья-солдаты,

Я вас помню до одного,

Смерть и горе - родных утрата

Не забыто мной ничего.

Жаль, что встретиться нам едва ли

Счастье выпадет еще раз

В тех местах, где мы воевали

Позабыли давно о нас.

И на тонком стволе березы

Затянулись следы войны, 

И водой дождевою грозы

Все траншеи размыть должны.

Только кажется мне порою

Если ветер землей дохнет,

Что опять я окопы рою

На опушках лесных болот...

А осенний туман под вечер

Запах гари издалека

Мне напомнит в разведке встречу

Схватку в поиске "языка".

Синеватая сталь кинжала

И гранаты глухой удар...

Смерть за нашей спиной стояла,

Как судьбы переменчивый дар.

Все прошли мы «огни и воды»,

Искореженный танков лом,

Утомительные походы,

Дня Победы салютный гром.

И остались в душе на веки,

Как геройство и как беда

Форсированные реки

И оборванные провода.

Чувство долга и голос чести,

Комсомольский родной билет

Помогали стоять на месте,

Когда сил уже больше нет.

Вихревая с броском атака,

Автоматный огонь с руки,

Лепесток полевого мака

Между разных цветов других.

Мы заочно в девчат влюблялись,

Письма ждали своих подруг.

Очень многие не дождались,

Повстречавшись со   смертью вдруг…

А любовь воскресала снова

В молодых и живых сердцах,

Как надежды святое слово,

Поцелуй на сухих губах...

Дорогие мои девчата,

Золотая моя мечта -

Фронтовая любовь солдата

Чувства нежного чистота,

Ваша кровь в моем сердце бьется

Ваша ласка мне жизнь спасла,

Пусть же счастье вам улыбнется

За великие ваши дела.

Время горькие раны лечит,

Закаляется в горниле сталь.

Будто радость заветной встречи

И осенних берез печаль.

Если ты…

Своим павшим друзьям изменить мы не вправе,

Их последним словам, выражениям глаз.

Разве честно, солдат, наживаться на славе

Тех ребят, что погибли тогда вместо нас?

Если смерть обошла в беспощадном пожаре.

Но случайность была неожиданно злей,

Ты не можешь забыть запах танковой гари,

Несравнимый ни с чем трупный запах с полей.

Если тянут тебя злые топи Сучана

И зигзаги траншей гнут тревожные сны.

Думай! Корочки благ не должны ветерану

Затемнить белый свет. Ни за что не должны!

Лунная дорожка

На крутояр, глядеть в лесные дали

Мальчишка приходил перед грозой,

Над головой здесь молнии сверкали

И пахло зеленеющей лозой.

Отсюда он увидел, на рассвете,

Окрашенные солнцем облака.

Волнующее радуг семицветье

Переломляла быстрая река.

Вода толкала мельничные плицы,

Несла, в разлив, тяжелые пучки,

На чистых плесах летние зарницы

Сбегали на густые тальники...

Романтика его заворожила,

Опасности скрывал густой туман.

Речных стихий таинственная сила

Звала с собой, в далекий океан...

Переменялись странной чередою

Мерцанье звезд и дымки городов,

И взмахи рук, в прощаньи, за кормою

И шелест волн у скошенных бортов.

Позолотила лунная дорожка

Волны прозрачно-пенный гребешок,

С берез поникших тонкие сережки

Швырнули грозы на речной песок...

Плывет туман, цепляясь за ромашки,

Зарделись сосны на крутых мысах.

Другой мальчишка, в старенькой тельняшке

На том обрыве - с радугой в глазах!

Речному техникуму

Я был готов припасть к ступеням,

Которыми пренебрегал,

Студентом первых поколений;

Ходил и ног не вытирал.

В обычном двухэтажном зданье

С полуподвалом и крыльцом

Мы получили столько знаний,

Что поняли, в конце концов,

О бесконечности движенья

Речных и океанских вод.

Началами судовоженья

Стал настоящий пароход.

Шли годы. Мы взрослели споро,

Швырнула юность нас вперед,

И войны захватили скоро

В губительный водоворот.

По-своему судьба торила

Тропинки жизни на войне,

Но волн таинственная сила

Была благоприятна мне.

И вот, я жив. Чего же боле,

Возможно ль лучшего желать?

Нас в профессиональной школе

Учили плавать и ... мечтать!

Ровесникам

С полей войны вернулись мы на Каму.

И флот к себе нас властно потянул,

Шлепки колес, дрожь черпаковой рамы

И огонек, что вдалеке мигнул.

Челны, Битки, Елабуга родная -

Опять нам вслед глядели берега.

И ... тишина! Не рвут и не стреляют.

Жизнь хороша, нужна и дорога !

Мы не считали гроши до зарплаты.

- Даешь плоты пошире и длинней!

Сплавляли лес бывалые солдаты

На Сталинград, в Камышин, - где трудней.

С крутых яров руинами слепыми

К воде тянулись глыбы городов.

И вновь мы были беспощадно злыми

К себе, к плотам, к сумятице ветров.

Скрипел буксир и прогибались арки,

И греб "А.Невский"- сил невпроворот.

И топок жар в железной кочегарке

Гнал эти силы все вперед_, вперед!

Мы были дерзки. Наше поколенье

Преград в пути не побоялось, нет!..

Жизнь коротка. Что рейс, - одно   мгновенье!

Удачи вам, встречающим рассвет!

О Каме я скажу особо.

О Каме я скажу особо:

Река - что надо, хороша!

Крепка бурлацкая учеба

И капитанская душа.

Жила, когда-то Кама лесом;

Гектар на гаке - это плот!

Как массу бревен, интересно,

Буксир меж отмелей ведет?

Есть объясненья, только мало:

Реку, до струйки, надо знать,                        

И ветер гибельный, в шесть баллов,

Весной, в разливах избегать.

А створы что? Они в порядке;

Вода ведь не по ним течет…

Осенней ночью словно в прятки

Порой играешь - где же плот?

И валит снег во мгле беспечной,

А берег смутен и далек,

Но в глубине души, конечно,

Горит надежды огонек...

Так закалялся наш характер,

У тex, кто важивал плоты

Определялся свой фарватер

Романтики и красоты.

А где же старый друг "А.Невский"?

Давно сожег его мартен.

Мы с ним, как старые обрезки

На свалках новых перемен.

15.07.95, г.Чайковский, Е.Орловский

Моим друзьям-плотоводам

Плотоводы, плотоводы-

Моя давняя мечта,

Работяги-пароходы,

Рек живая красота.

Плавал я на пассажирских -

Плотоводы вспоминал,

Древесины дух кряжистый

Никогда не забывал.

Взять на гак "полкилометра"

И по площади-гектар,

Любо плыть, когда нет ветра,

И стоит на марке пар!

Плотоводы Каму знали,

Словно свой домашний ларь,

Их с почтением встречали:

"В перекат заходит "царь"!

Я немного леса сплавил

За неполных восемь лет,

На крутых ярах оставил

Мало горестных замет.

Но, зато, я понял рано

Счастье творчества в труде,

Суть искусства капитана

На крутой речной воде.

Штормовые злые ночи,

Пена   суводи в яру,

Словно леший, что бормочет

На чужом хмельном пиру.

Так темно, что и не знаешь,

Куда лезешь в темноту.

Только огоньки смекаешь

На изогнутом плоту.

Пронесло или задело?

Ну, "Сашок", не подведи

Лишь бы лежни утерпели

В этой дьявольской чуди.

И гребет, гребет "А.Невский",

Есть силенка про запас!

Перекат кривой Пещерский

Остается сзади нас.

Не всегда проходит ровно -

Кто на сплаве - тот поймет,

Как вываливает бревна

Изуродованный плот...

Да! Лиха – беда работа –

На плечах есть голова,

И главнейшая забота –

Эти длинные дрова.

Все, что я сейчас имею,

Я на "Невском" получил

И характер капитанский

Словно в горне закалил.

Я учился у толковых

Плотоводов-бурлаков,

И.П.Токарев - рисковый,

Деловой Проскуряков.

И мои друзья: Ширинкин,

Коля Мальцев – все они

Выручали , как могли

Быстро весны пролетели,

Поседели волоса,

Наши соловьи пропели

Золотые голоса.

Вот течет, течет водичка,

 Кама спину гнет свою.

Как бывало, по привычке

Плотоводы узнаю.

И вздохну, как только вспомню

Вас, ребята, и плоты,

И речной  разлив на пойме

Величавой красоты.

Поверье

Свои распущенные косы

Весна полощет в ручейке,

А просмоленные матросы

Готовят баржи на реке.

По вечерам, у караванки,

Весь разговор о старине.

И долго вахтенные склянки

Звенят в заречной тишине...

Еще не слышно парохода,

И синеват в изломах лед,

А нам бурлацкая порода

На берегу жить не дает.

Стоим в затоне Заозерье,

Глядим, с горы, на ледоход;

Знать по кержацкому поверью

Вода с подснежником идет!

Беспокойная   Вишера

В крутом бурлении реки

Кипит затор,

Припоминают бурлаки

Горелый створ,

Где шумный перевал воды

Подмыл откос,

Там обрываются следы

Подруг-берез.

Весна разбросит по снегам

Тепло и свет,

Тогда щербатым берегам

Покоя нет.

Я много рек с тех юных пор

Переплывал,

Но вот таких разломов гор

Не замечал.

Неистовая быстрина

Грызет откос,

Но все равно опять стена

В плену берез.

Я слышу гребешок волны

Шлет свой привет,

Что мне, хлебнувшему войны,

Сказать в ответ!

Северный завоз

Люблю я рейсы в северном завозе

Весной на Вишеру и Колву,

Где меж осин и худеньких березок

Встают Урала каменные волны.

Покрыты пеной молодые воды.

Ручьи бегут быстрей и шире.

Мы первые из Камских пароходов

С двумя баржами на буксире.

Устроилась деревня на поляне,

Народ толпой у школы во дворе.

«Полюд» здесь виден – древний камень,

Чуть розоват на утренней заре.

С лугов туман срывается куда-то,

Вдоль яра мы гребемся сгоряча,

Босые деревенские ребята

Бегут за нами, весело крича.

Крутая Колва плещется в колесах

И гладит камень горной стороны,

А лес глядит с корявого утеса

В изломанное зеркало волны.

За поворотом лось пьет воду чинно,

В пихтовнике зимовья черный сруб.

Спокой и мир здесь, словно на картине,

Лишь капли падают с больших лосиных губ.

Счастливое утро

Весной черемухи цветами

Покрыты Колвы берега,

Тумана клочья, за баржами,

Скрывают низкие луга.

Прохлада легкого мороза

Траву покрыла серебром,

Весенняя метаморфоза

Возникла над моим костром.

Огонь бросает искры в воду,

Их Колва гасит в тишине.

А за кормой у парохода

Бегут барашки на волне.

Луч солнца ласково колышет

«Зайчонка» на моей руке.

Природа возрожденьем дышит,

Прекрасно утро на реке!

Соли Камские

Тихо сыплет мелкий дождик

На сторожевые вышки.

Вдоль крутого бездорожья

Деревянные домишки.

Избы черные, как будто

В гору сослепу забрались,

Тесно к перелеску жмутся,

Словно черта испугались.

Знать и вправду виноваты,

Если прятались в распадке,

Были царские солдаты,

Строгановские порядки.

А сейчас - мы рады людям!

Здесь в уральской глухомани,

Их привычки не осудим,

Хлеб и соль добром помянем.

Пожелаем, чтоб почаще

Окна освещены были,

Чтобы по огням манящим

Мы фарватер находили.

Огонь надежды (I вариант)

Мы штормовали. Ночью шли в тумане,

Фарватер был неистово далек,

Как луч звезды, как встреча в океане,

Мигнул на счастье слабый огонек.

Мы по нему свой курс определили,

Он в наши души твердость возвратил,

И штурманы его благодарили -   

Для них он стал дороже всех светил.

Когда прошли крутые  перекаты,

Наш капитан уверенно сказал:

- Ну, вот на деле мы, ребята!

И щелевые створы указал.

Я никогда той ночи не забуду

И простоту бурлацкую свою,

Огням в ночи я радовался всюду –

Река, река, прими любовь мою!

Огонь надежды (II вариант)

Мы штормовали. Ночью шли в тумане,

Фарватер был немыслимо далек,

Как луч звезды, как встреча в океане,

Обрадовал нас слабый огонек.

Мы по нему свой курс определили,

Он в наши души твердость возвратил,

Мы как могли его благодарили,   

Для нас он был дороже всех светил.

Там, у окна, возможно, мать стояла

И сына непутевого ждала,

Ему она дорогу освещала,

А нам сюда удачу принесла.

Когда прошли крутые  перекаты,

Нам капитан уверенно сказал:

- Ну, вот и все, на деле мы, ребята,

И щелевые створы указал.

Я ночи той вовек не позабуду,

И молодость бурлацкую свою,

И огонькам в ночи молиться буду,

Как люди Прометееву огню!

Зарисовка

Что рассказать вам о любви

К плотам, буксирам и к реке?

Плыви, флотилия, плыви,

Затон маячит вдалеке.

А в нем родные и друзья,

На встрече поцелуя грусть...

Не зря, наверно, сыновья

Весь флот наш знают наизусть.

О флоте многое  известно

О флоте многое известно

В литературе и в быту,

А все же очень интересно

Прочувствовать всю красоту,

И точность вахты в дальних рейсах,

То штиль, то буйный ураган,

Пускай наш теплоход не крейсер,

Да и река – не океан.

Давайте, сравнивать не будем -

Моря и реки - не родня,

Речной словарь трагедий скуден,

Но интересней для меня,

Препятствий в русле очень много,

Есть, где смекалку проявить,

От переката до порога

По загибулям сложно плыть.

Привычка, опыт и ученье -

Они не каждому с руки.

Но я, любитель приключений,

Как все коллеги-речники.

Все течет

Я видел много рек. Больших и малых.

Как говорится - вдоль и поперек.

И на воде их всякое бывало;

Бог не осудит, черт не разберет.

Давно стоит Елабуга на Каме,

У Волги светло-желтые пески.

Амур и Волхов реки-великаны,

И как сюрприз - ночные огоньки.

В изгибах русла берега крутые,

На перекатах дремлют бакена...

Но есть речушки, словно, завитые,

На них мосточки – хилых два бревна.

В разнообразьи водных вариантов,

Я хорошо узнал и понял два:

К речному флоту чувствовал таланты,

На переправах часто воевал.

Далеких дней подчеркнуты итоги,

И пароходы встали на прикол.

А по мосткам, военные дороги

Перемахнули за широкий дол.

А что река? Она течет под боком,

В нее могу я руки обмакнуть.

Полночный свет моих широких окон

Какой судьбе указывает путь?

Радость

Утреннее солнце над рекою

Брызгами рассыпало лучи.

Тишина такая, что порою

Кажется, что музыка звучит.

В поднебесье ласточки летают,

Воскресает сказка наяву,

Я счастливый, брызги собирая,

В беспокойной юности живу.

Оседают на луга туманы,

Жгучая рассыпалась роса,

Облака попутным караваном

К ветру переводят   паруса.

Светит солнце. И река, что надо!

Тянется к романтике душа,

Ободряет влажная прохлада,

Утренняя вахта хороша!

Медальон

Осколок каменной громады,

Тебя из Камы загребли,

Как часть неведомого клада -

Свидетель прошлого Земли.

Лежишь сейчас в моей ладони

Сияньем Солнца вновь согрет.

В его сияющей короне

Все тот же негасимый свет.

В отрогах старого Урала

Давно уж мохом заросла

Скала, где камень оборвало,

А Чусовая унесла.

За миллионы лет к Дербешке

Катил валун по дну реки.

Теперь, с величину сережки,

Попал в тепло моей руки.

Кусочек кварца с позолотой

Чуть синевою оттенен,

Как ювелиром обработан

Речной русалки медальон.

Чусовая

Веками резала река

Простор долин,

И багровели облака

В плену вершин.

Где шумный перекат воды –

Крутой откос,

Заметны старые следы,

Подруг-берез.

Здесь поработала волна

В рывке лихом,

Но известковая стена

Покрыта мхом.

И поглядите - там во мхах

Берез кусты

Они поднялись впопыхах

Для красоты.

Камское золото

Лесное золото рассыпано

Ветрами по речной долине.

Земля ненастьями пропитана.

Траву лугов куржавит иней.

Рябина красной гроздью греется,

Склоняясь к луговине вялой

И все надеется, надеется

Вершину приподнять устало.

Но север дышит резким холодом;

С деревьев листья рвет и кружит.

Румянятся осины молодо,

Багрянец подставляя стуже.

Меняет жизнь свои фарватеры

Согласно с временами года.

Для капитанского характера

Нет места лучше теплохода.

Я никогда, на Каме осенью,

Не буду дряблым и унылым.

То золото, что ветры бросили,

Профессию мою покрыло.

Кильватер

Движок трясется под ногами,

На палубе мерцают лужи.

И август по-над берегами

Дождями тихо веет-кружит.

За серой дымкой непогоды

Не видно контура долины,

Тяжелый корпус теплохода

Упорно двигают машины.

Вода, взметенная винтами,

Бурлит крутым водоворотом,

И след кильватерный с волнами

Сливается за поворотом.

Сольется, чтобы повториться,

Привычно, за другой кормою,

Таинственно зафосфорится

Холодным светом под Луною.

Но это не мои печали -

Далеких волн водовороты.

Они влюбленных укачали

В шезлонгах на других широтах.

Наш теплоход встает на рейде,

И к якорям прильнут ракушки.

Мой младший сын рекою бредит,

Байдарки - вот его игрушки!

Где-то на юге

Ночь и любовь воспевают давно

Моря романтику Грин описал.

Пусть для кого-нибудь это смешно -

Все мы с надеждой идем на причал.

Здесь, на форштевнях засохшую соль

Тихой волною смывает вода.

Может, на счастье, я встречу Ассоль,

Если она прибежала сюда?

Южная ночь прилегла на кусты,

В городе люстры неоном горят,

"Здравствуй" - вздохнула нечаянно ты

И рассмешила моих салажат.

Не уходи в темноту, задержись,

Не исчезай в аромате цветов,

Видишь - красивые звезды зажглись

Встреч и событий, и радужных снов!

Наша романтика – грезы души,

Молодость долго мы в сердце храним.

Встречи ночные, они хороши,

Звездным великолепьем своим.

Турандот

Повисли тучи над водою,

Шторм крепит свой круговорот.

Там, за параболой ночною

Ждет нас принцесса Турандот.

Она стоит в огнях причала

С кудрявым золотом волос

Мальчишеской любви начало

Над пеной ветровых полос.

Они натянуты как струны,

Наш ограничивая путь,

И до таинственной лагуны

Нам никуда не отвернуть!

Есть в Перми поселок

Есть в Перми поселок -

Нижняя Курья,

Города осколок

Строго говоря.

Здесь живут, зимуют

С Камы бурлаки,

О воде тоскуют

Вьюгам вопреки.

Но когда приходит

В гости Новый год,

Так заколобродит

Весь речной народ:

Все же дни светлее

Снега кутерьма

Солнце веселее

Сводит их с ума.

И ручьи с пригорка

Побегут в затон …

Жизнь, как в поговорке –

Чистый перезвон.

Зимой на рейде

Во льду застыли "Волго-Доны"-

Дредноуты речных морей.

На акватории затона,

Который всех портов милей.

Не треплет ветер на флагштоках

Сигнальных флагов перебор.

Голубизна морозных окон

Закрыта бахромою штор.

Но в корпусах железных скрыты

Могучей силы дизеля,

И трубы медные завиты

В сверкающие вензеля.

Коротки зимние мгновенья,

Январь на прибыль уж идет,

И капитаны, с удивленьем,

Припоминают Новый год!

На Волго-Балте

Унылый дождик мочит сено

В низинах пойменных лугов.

Коровы бродят, по-колено

В болотной жиже, у кустов.

Обычной осени картина

Вся отражается в воде;

С березок листьев половина

Уже развеяна везде.

Березки, желтые березки,

Стоите вы на берегу.

Я ваши мокрые сережки

Без грусти видеть не могу.

Как будто вы в краю печальном

Одни встречаете меня,

И свой поклон-привет прощальный

Кладете на исходе дня.

Хорошо!

По кривым болотам Волго-Балта,

По каналам, до реки Невы,

Сколько километров насчитал ты

Всяческих сюрпризов синевы?

Сколько раз душа просилась в пятки

От крутых шекснинских виражей,

Если поворотные насадки

Пролетали в метрах от кряжей?

И тряслась ,желудок вынимая,

Словно одуревшая, корма...

И за что бы? Сам не понимаю,

Мне по сердцу эта кутерьма.

Вот она романтика, на деле,

Сколько хочешь - столько и бери!

Находи фарватер среди мелей

С вечера до утренней зари.

Видимо, с мальчишек овладела,

Мной мечта об алых парусах,

Чья-то бригантина "Арабелла"

Исчезала в синих миражах.

Только я не стал морским бродягой

А нашел другие корабли

И друзей с великою отвагой

Первооткрывателей Земли.

Хорошо, что жизнь идет как надо,

Я доволен Камской стороной!

"Волго-Дона" серая громада

И моя романтика со мной!

Ладога

Ладожское озеро качает

Призрачно-далекий небосклон,

Ладога ошибок не прощает -

Есть такой неписанный закон.

Двести метров - это ведь не шутка.

Это даже очень глубоко!

Из таких глубин, подумать жутко,

Скалы так поднялись высоко!

Волны бьют по серому граниту,

И вода, как в гейзере кипит.

Островами черными закрыта

Питкяранта дымная стоит.

Покажись, огонь Маякконами,

Разорви сырую темноту!

Свой короткий луч пошли за нами,

Укажи запретную черту.

Волн бегут, бегут седые гривы,

Жизнь не сахар, что ни говори.

Хоть и шлет привычное "счастливо"

Нам радиостанция Свири.

Я помню, матушка учила

Я помню, матушка учила:

- Все к лучшему идет, сынок…

Великая сила природы -

Задумчивый речной поток,

Какие плесы и пейзажи

Вдруг открывались на реке

Но ветер тут же их размажет

Зальют дождями облака.

Вдруг выплеснут туман долины

И не увидишь берегов,

Лесных холмов крутые спины -

Не описать набором слов.

Но знаю я, уверен в этом:

Приборы высветят нам путь,

Локатор точно до рассвета

Укажет, где нам повернуть.

Я знал фарватеры речные

Водохранилищ и портов,

И под мосты Невы ночные

Ходил один, без лоцманов.

Водил плоты. Вот высшей пробы

Судоводительская честь.

Ну что ж, от зависти и злобы

Терпел невзгоды много раз

Надеюсь, дальше лучше будет,

Как на асфальте у Кремля.

Нас Кама к старости рассудит,

Волною гальку шевеля,

Воскреснет давнее сказанье:

- Bсe к лучшему идет, сынок!

И по законам мирозданья

Все сбудется в разумный срок!

В Ленинградском порту

           У сухогрузного причала

Стоит «Принцесса Турандот"-

Из Нидерландов теплоход,

Громада серого металла.

Стального корпуса обводы

Верны изящной простоте.

Все совершенное в природе

Всегда заметно в красоте.

Хорош корабль! Смотреть приятно,

А что за люди там живут?

Поют, скучают, любят, ждут…

Такие же, как мы, понятно.

В густой портовой кутерьме

Звучат лихие звуки твиста.

Вон негритенок на корме

Стоит, чернее трубочиста!

В улыбке робкой и смущенной

Блестят его глаза и зубы,

Украдкой смотрит он на трубы,

Где серп и молот освещены.

От красной полосы зарница

Бросает отблески на воду.

Незримая лежит граница

Меж тем и нашим теплоходом.

Ночная фантазия…

Спешат течения глубинные –

Куда и что влекут они?

На перекате тени длинные

Кладут сигнальные огни.

По небосводу звездным хаосом

Кильватер "млечного пути",

Галактика, прогнувшись парусом,

Под ветром солнечным летит.

Мне удивительно от странностей

Далеких звезд, чужих планет –

Спиральные витки туманностей

Шлют неразгаданный привет.

Меридианами приковано

Счисленье курса корабля,

Магнитным полем околдована

Волчком вращается Земля.

Мы движемся по бесконечности,

Орбиту, измеряя вновь

И отдаем, в своей беспечности,

Надежду, Веру и Любовь.

Утро туманное..

.

За непроглядными туманами

Под яром плещется река.

На борт, по ветру, звуки странные

Доносятся издалека.

Я слышу вздохи непонятные

А, иногда, тревожный стон.

Речное эхо многократное

Звучит, как чуткий камертон.

Кому-то на рассвете надобно

По речке горе распустить,

Над омутом, печалясь жалобно

О днях минувших погрустить...

Или с лугов, омытых росами

В туманно-серой тишине,

Между песчаными откосами

Плывут желания ко мне.

А, может, в краснотале прячутся

Девичьи таинства храня

Русалки? И во всю дурачатся,

Стараясь обмануть меня!

Беспокойная вахта

Мелкий дождик сеет-косит,

Темнота фальшборт закрыла

Взбаламученная осень

Время вдруг остановила,

По рангоуту сырому

Ветровым смычком задела

И по яру обрезному

Листьями прошелестела.

Над поникшим красноталом

Пролетела синей птицей,

Край ночного покрывала

Приоткинула зарницей.

Из-за тучи показался

Серп луны позолоченный

И, немного, задержался

Над опушкой освещенной.

Прилетевшая с востока

Тихо кружится меж сосен

Беспокойная морока -

Неожиданная осень.

Моя судьба

Стоят на рейде ''Волго-Доны"-

Дредноуты речных морей.

И отражает гладь затона

Надежды юности моей.

Движок бросает выхлоп дыма,

И ветер сизый шлейф несет.

Вода перетекает мимо,

Жизнь правит свой круговорот.

И мне пришлось на стали палуб

Рассветы ставить на дыбы.

Река на прочность испытала

Возможности моей судьбы.

Я вахтам радовался честно,

Ласкал ладонями штурвал,

И воложкою неизвестной

Свою дорогу открывал.

Романтика меня венчала

Цветами разных городов,

И брызги волн у свай причала

Смочили пыль моих следов.

Но... Порт обсох и сваи сгнили,

Мелеют камские моря,

А пароходы в ночь уплыли,

Чтоб утром встать на якоря.

И, все же, я уверен, где-то

Тревожа предрассветный сон

Весь розовый от бликов света,

Спешит к причалу Волго-Дон".

Добрый совет

Нас в этом шлюзе не встречают,

Ворота прячутся в тени,

Лишь разноцветные огни

В осенней темноте мерцают.

Да голос женский задушевный,

Что называется грудной,

Приходит с радиоволной

В своей заботе ежедневной.

«Вам нужно будет постоять,

Мы пассажирский принимаем»...

Таков приказ. Стоим, страдаем,

Того нет хуже - ожидать.

Однако зря мы негодуем,

Не дело штурману хандрить!

Не лучше ль голос ободрить,

Шутя, воздушным поцелуем ?

Шлюзование

Шлюзованье, шлюзованье,

Снова волжские страданья,

Без начала, без конца

Возле шлюза Городца.

Приходили во субботу

Корабли речного флота,

Отдавали якоря,

Нетерпением горя.

Нужно им прошлюзоваться,

Надо воду дожидаться,

Нет воды на «короле» -

Нету счастья на земле.

Ночи светлые на диво,

Огоньки горят красиво.

Где-то радио гремит,

Над гoрoй  Луна висит.

Возле красного огня

Вслух судьбу свою кляня.

На корме поют страданья

В ожиданьи   шлюзованья.

Эта чудная картина

На реке стоит плотина,

У плотины два шлюза

Не глядели бы глаза.

Как воды в реку нальют

И нас к шлюзу позовут.

План трещит, работа рвется,

Счастье в руки не дается,

Где найдешь, где потеряешь

Здесь и НОТ не выручает.

Домой, домой

Домой, домой - стучат машины,

Вращая острые вины

На берегах речной долины

Чернеют голые кусты.

Сентябрь дождями землю хлещет,

По ветру клонится трава,

Поникшая, едва трепещет,

Осин багряная листва.

А мы торопимся за счастьем -

Домашним счастьем, без прикрас.

Спасибо, осень, что ненастьем

Немного охлаждаешь нас!

Домой!

Тучи рвутся низко-низко,

Снег ложится лопухами.

Горный берег где-то близко-

Известковый белый камень.

Небо, воды - все едино!

Затянуло, замело...

За бортом скрежещут льдины

Точно битое стекло.

«Буря мглою небо кроет» -

Вспомнишь тут слова поэта!

Ветер в такелаже воет,

Как пришелец с того света.

Льдины синего излома

То и жди зажмут сейчас!..

Мы - романтики! А дома

Жены молятся за нас.

Кам. Устье, 1972г. ,ноябрь

С привалом!

Подошли, взгромоздив на причал ледяные торосы,

После трудного рейса счастливо вернулись домой,

Испаряют  туман, охлаждаясь, глубокие плесы,

И кильватерный след затянулся холодной шугой.

Два винта отмотали последние пол-оборота,

Не стучат клапанами послушные мне дизеля.

Шаг на берег. Прощайте речные заботы,

Под ногами надежная точка опоры - земля!

Для меня торжество: поцелуи, улыбки и слезы,

Восклицанья друзей и вопросы ребячьей гурьбы,

Поздравленья с зимой от уральского деда-мороза

Припоздавшему штурману старо-бурлацкой судьбы.

Я за эти минуты ходил штормовыми ночами

По развертке локатора определял берега.

Вот романтика жизни парит над моими плечами

Преломляясь сегодня в кристаллах на чистых снегах.

Старый флаг

За горизонт мои уходят годы,

Но возвращает память их опять

Туда, где флаг на белом пароходе,

На встрече Солнца будем поднимать.

Железный буй волна легко качает,

И маячок на рынке гор стоит

Любой моряк романтику встречает,

Лишь капитан на «Ты» с ней говорит.

Жизнь коротка, а рейс, как вал прибоя,

Обрызгав скалы, катится назад,

Наверно, я не находил покоя -

Привал, отвал - так много лет подряд.

Не торопясь, вода причал минует,

И ждет в затоне каменный прикол.

Жена… она, конечно, поцелует.

Жаль, старый флаг потерся и отцвел.

Белокрылый

Пароходный гудок на рассвете

Вызывал нас на берег к "Венцу",

И, с волненьем, во встречном привете

Мы платками махали отцу.

Деревянные баржи подчалив,

"Медвежонок" стахеевский греб.

Перекаты меня укачали,

Я рекой упивался взахлеб!

Солнце палубу летом калило,

Дождь осенний нещадно хлестал.

В жизни здорово мне подфартило-

Я, однажды, на мостике встал.

И с тех пор - все буксиры да баржи,

И наука бурлацкая впрок...

За трубой, в полумесяце сажи,

Пароходная гордость - свисток!

Узнавали по тембру и тону,

С хрипотцой и "тройных" голоса.

Гулким эхом, отчаянным стоном

Откликались густые леса.

А сегодня стоим на причале,

"Волго-Дон" развернулся кормой.

Своего «бурлака» мы встречаем,

Подает он сигнал звуковой.

Проскрипела мембрана уныло,

Как серпом по сердечной струне.

И былое парком белокрылым

Отозвалось печально во мне.

Над рекою густятся туманы,

Есть у времени всякому срок.

Узнаете, друзья-капитаны,

Пароходный прощальный свисток?

Штормовое предупрежденье

В теплой большой постели

Слушаю шторма порыв.

Мысли со сна, загустели,

Время летит на разрыв.

Ливень сплошным потоком

Шумно полощет стекло,

В узком разрезе окон

От вспышек молний светло.

Ветер деревья качает,

Рвет у антенн провода.

Словно скорлупки бросает

В море речные суда.

Вспомню, окно зашторив

Тех, кто с плотами идет,

Кто в штормовом просторе

Вахту ночную несет.

На баржевых составах

Крепит оборванный трос...

Ваша, романтики, слава

Выбита знаками "СОС"!

Кораблики

Я сделал из газеты шляпу,

Но ветер дунул - шляпы нет.

И дождь зеленоватый капал

С берез на каменный паркет.

Тогда я сделал чудо-лодку,

Волна качнула мой баркас

И гребешок ее короткий

Бежал у борта много раз.

Жила река, менялись воды,

И цвет черемух опадал,

И голубые пароходы

Пришли на финишный причал.

Плоты обсохли, баржи сгнили,

Потухла вешняя заря,

В ракушках и придонном иле

Ржавеют наши якоря.

Но по ручьям, в зарницах света

Легки кораблики плывут,

И паруса их из газеты

Своих романтиков зовут.

Причал у затона

Старый причал у затона,

Свай зеленеющих ряд,

Словно в прощальном поклоне

Липы над яром стоят.

Здесь, у заплеска сырого,

В майском разливе реки

Отдано первое слово

С нежным пожатьем руки.

Знаю, тогда одарила

Жизнь меня счастьем внавал

Волн беспокойная сила

Смыла затонский причал.

Смыла и располоскала

Гравий на том берегу.

Если бы молодость знала,

Что я теперь не могу!

Взгляд с берега

Мы стали старше, что ни говори;

Кому за шестьдесят, а то и больше,

Теперь я «ветеран» черт побери !

А жить все хочется, возможно, дольше.

Оплачены долги давным-давно,

Моя работа уплыла по рекам.

Осталось удивление одно:

Как стал я "сухопутным человеком".

Буксиры, плотоводы, катера,

Тяжелых барж смолистые обводы

Все это было, кажется вчера;

Как вспышки молний промелькнули годы.

Нормальный ритм и нет причин грустить,

Перебирая славу и упреки.

Вот одного я не могу простить,

Что пароходы нынче одиноки:

Идет он в рейсе иль стоит в порту -

У руководства нет о нем заботы,

Оно в валютных сферах - высоту

Зондирует. На этом все расчеты.

Но будет время, Праведный судья -

История, жулье оценит строго!..

Плывет по небу месяц, как ладья,

Счастливый путь. С тобой моя дорога.

Мы с волочи

Мы с волочи. Есть в русском языке

Характеристика - ругательное слово.

Другой раз, не подумав налегке

Его мы применить готовы...

Когда-то, вверх по Волге, бичевой

Артели бурлаков тянули баржи

В осенний холод, под дождем и в зной,

Картину Репина, наверно, видел каждый.

Измотанные к ночи бурлаки

В деревню шли с потертыми плечами

И на вопрос: «Откуда, мужики?»

- Mы. с волочи - устало отвечали

Богач во двор к себе их не пускал,

Кто победнее - принимал с ночевкой.

А утром путь их беспощадный ждал,

Одна артель с привычною веревкой.

«Дубинушку» нестройно затянув,

Кто делал первый шаг, за ним другие,

И горный рынок дружно обогнув,

Ушли оборванные и полунагие ...

На лайнере, катаясь по реке,

Взирая на чудесные пейзажи,

Что помним мы о русском бурлаке,

Хотя историю учили в школе дважды?

Несправедливо забывать людей,

Открывших для России реки…

А вопреки безумствам всех идей

Лишь Каму выбрал для себя навеки!

В дальнем рейсе

Я вырос на Каме и здесь возмужал.

В затоны со льдом возвращался домой.

Ладоней тепло согревало штурвал,

И клочья тумана рвались за кормой.

Шагами измерил я сходни портов,

Узнал берега у лесных пристаней.

Искал ходовые пролеты мостов

- На призрачном фоне далеких огней.

Летали над самой водою стрижи,

Склонялись под ветром в полях васильки,

Волна перекатов хлестала - держись!

Качая вразмах бакенов огоньки.

Ходил я с плотами за тысячи верст,

Запомнил, как бревна ломает вода,

На солнце горел и на холоде мерз,

Но друга в беде не бросал никогда.

Я видел Азова волнующий свет,

Свинцовые воды Балтийских лагун,

Карельских камней бледно-розовый цвет

И Колвы в черемухах пенный бурун.

Романтика в дальние страны звала,

Крутил облаками полярный циклон.

Трепещут на мачтах мои вымпела,

Бурлацкое счастье - далекий затон.

Холодные струи пригнули тальник

У суводи тянет теченье ко дну.

Но бьет у истока упрямый родник,

А отмели круто горбатят волну.

Что было - уплыло. Никто не сочтет.

Осталась удача, романтики, вам!

Над Камой обычное солнце встает,

Счастливого рейса моим сыновьям.

Немного романтики

Мне есть что вспомнить – я водил плоты

От верхней Камы в Астрахань. Сигары!

Как в старину  из Пермяков в Хазары;

Вот плаванье достойное мечты!

Мы возрождались с каждою весной

Река и я. И пароход «А. Невский».

На окнах голубели занавески 

И кудри  пара вились за кормой.

Неистовое торжество воды –

Разливы рек на ширину долины!

Тугие вздохи судовой машины,

И нежный свет предутренней звезды,

Но как ни странно, я не замечал

На берегах чудесные пейзажи;

Мне за трубою полумесяц сажи

И наш свисток – начало всех начал.

На бакенах мерцали огоньки,

Указывали створы нам фарватер.

Ночные вахты гнули мне характер,

Стихии изгоняли пустяки.

Меняясь сам, меняет человек I

И реки, и плоты, и пароходы,

А все ж законы строгие Природы.

Определяют персональный век.

Давно пора не думать о делах,

Забыть про суводь в горной загибуле –

Все бакены в пути уже задули …

А я еще вожу плоты. Во снах.

Мне совесть-память не дает покоя,

Я ничего не в силах позабыть.

… Сквозь годы свое наказанье несу –

Мечты и надежды убитых…

(Воспоминания после поездок на места боев  1984-1990г.)

Память 1939 года

Питкяранта

Траншеи вырублены в скалах.

Блиндаж гранитный в три наката.

Здесь крови пролили немало

В атаке павшие солдаты.

Под перекрестным и трехслойным

Огнем десятка пулеметов

И снайперов, вполне спокойных

В своих неуязвимых дотах.

Хороший сектор для обстрела,

Замаскировано отлично,

Здесь, маневрируя умело,

Оборонялся взвод обычно...

Но вот развеяны, разбиты

Тупой стратегии творенья.

Сырым лишайником покрыты

Все взорванные укрепленья.

А я стою и вспоминаю:

Внизу, на ледяном откосе

Ногой ступеньку выбиваю,

Чтобы сильней гранату бросить.

Ко мне ползут еще другие,

А пулеметы смертью хлещут,

И губы черные сухие

В последнем выдохе трепещут...

Краснеют ягоды брусники,

Стекая по гранитным склонам.

Зеленые ковры черники

На почве, кровью удобренной.

Кусты печально ветки клонят,

В густой траве кузнечик скачет.

Никто сейчас тут не застонет,

В тоске предсмертной не заплачет.

Всех схоронила матъ-природа,

Но в грусти вечного покоя

Должно храниться для народа

Напоминание живое.

Нет, нет. Не «бронзы многопудье»,

Тяжка она простым солдатам!

Почаще здесь бывайте, люди,

Где наша кровь, там место свято!

Питкяранта

Питкяранта, насупив брови

Своих кудлатых лесов.

Стоит, как стояла Троя,

У двух скалистых мысов.

Краснеет за островами

В отвесной плите гранит.

Какими он письменами –

Загадочными покрыт?

Знак прошлых тысячелетий –

Наскальных рисунков тень.

Снарядов и пуль отметин

Здесь много найдешь за день.

Штурмующих волн удары

Шлифуют подножья скал.

Художник ведь тот недаром

Такую плиту искал.

Чтоб солнцем была согрета

И Ладогой освежена

Волшебной игрою света,

Как счастьем озарена.

Простой силуэт он выбил

Кремневым рубилом здесь.

На каменной этой глыбе

Его вдохновенье есть.

А выше снарядом сколот

По краю седой гранит.

Зазубренный злой осколок

У самой воды лежит.

Как ужас войны несчастной –

Развалы бетонных гнезд.

Как память любви прекрасной –

Разлеты девичьих кос.

Прощание

Разбросав надоевшие муки,

Я хотел бы надежды вернуть,

Чтоб исчезли тревожные звуки

Мне пора от войны отдохнуть.

Но от сумрачной этой заботы

Нет спасенья у братских могил,

Где зарыты стрелковые роты

Все, которых давно я забыл.

Проживу очарованный странник

Здесь, на фронте, средь ржавых болот

И горячая рифма сказаний

Беспокойную душу сожжет.

«О, поле, поле, кто тебя усеял

Мертвыми костями…»

А.С.Пушкин

Ждите нас

Пройдет зима…

Как стает снег, так я поеду

Опять туда, где шли бои,

Отметить там свою Победу,

Потери горькие свои.

Туда, к деревне Дубовицы,

Сгоревшей прямо на глазах,

Где беспокойные зарницы

Теряются в густых лесах.

Наверно, там заметны ДЗОТы –

Рубеж последней нашей роты,

Наш первый подвиг на Земле…

Куда, наверное, сбегают

Все слезы вдов и матерей,

Что до сих пор еще не знают

Судьбы отцов и сыновей.

«Пропал без вести» - в похоронке…

В каких кустах его скелет?

Верней всего зарыт в воронке,

Лежит без всяческих примет.

«Нет человека – нет проблемы»,

Как в душу гвоздь забит закон,

И все слова на эту тему

Давно ушли за горизонт.

1988 г.

Моим братьям Иголкиным

Петру Илларионовичу,

Юрию Евгеньевичу.

На станции Пола, над самой рекою

На братских могилах ромашки лежат.

Букеты положены доброй рукою,

Здесь, видимо, помнят погибших солдат.

Прошло 30 лет, как часы пролетели,

И памятных мест уж немного найдешь –

На скате холма обелиски осели –

Кто, где похоронен – не сразу прочтешь –

Два брата моих здесь легли в сорок третьем,

Я так полагаю, что рядом они:

Вот эту березку тогда я приметил,

А столбик, как видно, пришлось заменить.

Печальная осень, леса золотые

Холодной росой увлажняет туман.

Танкист и разведчик, совсем молодые…

А там за рекою болото Сучан.

Мир праху, братишки – по-русски ведется –

Добром поминают хороших людей.

А, может быть, верно, как в песне поется:

И вы превратились тогда в журавлей?

По утру лишь краешек солнца проглянет,

В траве жемчугами повиснет роса,

Как снова вы будете здесь на Сучане

И мне подадите свои голоса?

В далеком полете приблизятся годы

Когда в поднебесную серую мглу

За вами, согласно законам природы

И мы закурлычем крыло ко крылу.

Прощайте, братишки. Живое – живому.

Великая слава погибшим в бою!

Я вам положу по земному поклону

И вечную память оставлю свою.

Дер. Борки, Ст. Пола, Новгородская обл.

Август 1982 г.

Мраморные острова

Я не доволен памятью своей –

Не сохранила имена друзей,

С которыми мечтали на войне,

Как будем жить в гражданской тишине.

По картам проверяю свой маршрут.

Но карты что? Они, бывает, врут,

И перекрестки пройденных дорог,

На местности, я отыскать не мог.

Размыто все течением годов;

Как острова, названья городов,

В пыли которых я оставил след…

Теперь асфальт. Следов и пыли нет.

Но в мраморе прошедшее мертво,

Лишь в памяти возникнет волшебство,

И воскресит неистовство атак,

Разрывы мин, качающийся мак…

Поднимутся друзья за рядом ряд,

Пропавшие без вести говорят –

У Немана лихая быстрина.

Вся молодость – война, война, война!

Когда приходит озаренье –

В душе рождаются стихи,

Как молний грозное явленье,

Как на рассвете – петухи.

А все война с ее проклятьем горя,

Зла и истребления людей,

И в отступленьи и в дозоре,

И пляске бешеных смертей.

Всего кошмара не охватишь.

И крови всей не осушить,

Пропавших без вести не спрячешь,

Огонь слезами не залить.

Уверен, наше поколенье,

Вернувшихся фронтовиков

Спасло страну от униженья

Во времена большевиков.

Мы доказали всему миру –

Россия знает, как ей жить!

По заграничному ранжиру

Не будем никогда ходить!

Стихи, надежда и тревога,

Отдохновение минут:

Знать долгая у них дорога

Пока в душе моей живут…

Ну, хватит, скоро день рождения

Мне будет восемьдесят три!

Очнись и не без удивленья

На двадцать первый век смотри!

Мне восемьдесят с лишком,

Многое запомнил

И радостей и горестей         в навал

Что мог, я совершил

И проклинаю войны,

Но чувства добрые не растерял!

Большие Дубовицы

Зимой «Большие Дубовицы»

С околицы не увидать,

Лишь беспокойные синицы

Сюда привыкли залетать.

На берегу крутом у моста

Кусты, насупившись, стоят,

Живой оградою погоста,

Где хоронили мы ребят.

В лесу еще угрюмей стали

Деревья с черною корой,

Тропинки все позарастали,

Что шли к траншеям под горой.

И вот я здесь, как будто дома,

Стою на гребне высоты,

Ищу следы примет знакомых

В долине снежной чистоты.

Вон три кургана. Три кургана –

Кошмар моих тревожных снов!

Звенящий рокот барабана,

Друзей последний выдох: ма-ма…

Смерть и ужас заодно.

Тогда мы трое тут остались

И огнеметами нас жгли…

Жестоко в рукопашной дрались,

Но удержаться не смогли.

И мы оставили курганы,

А ночью захватили вновь,

И перевязывая раны,

По каплям не считали кровь.

…Ковром узорным разноцветья

Здесь травы в августе встают.

Наверное, курганы эти

Им кровь погибших отдают…

Сейчас заснеженное поле

Поземка тихая метет

По луговине к старой школе

Заструги жесткие кладет.

Но не засыплет снег курганы,

С подворья не спугнет синиц…

В полях хлеба густые встанут

За оборону Дубовиц.

Зима 1967 г. Новая Деревня, ст. Пола. Первая поездка летом 8 Августа 1984 г. р. Пола Н. Деревня, Б. Дубовицы. (С нами был Саша Макаров, 6 лет)

С косым дождем гроза ушла на Запад,

Обмыв останки брошенных солдат.

Давным-давно развеян трупный запах

Сейчас лишь кости белые лежат.

Сама природа схоронить не может,

Им здесь валяться неизвестный срок,

Когда людскую совесть растревожит

Пустых глазниц отчаянный упрек?

«Пропал без вести»… Словно крик из ада,

С проклятьем гневным нам, еще живым…

Да будет суд! Прощения не надо,

Я виноват терпением своим.

За горизонтом гром грохочет глухо,

В болотных окнах морщится вода.

Земля солдатам здесь не стала пухом.

А небо? Небо плачет иногда.

На Северо-Западном фронте без перемен

Где над Северо-Западным фронтом сверкали зарницы

И огромное Солнце ложилось в камыш и траву,

Где фортуна войны нам бросала успехов крупицы,

Вот туда, на побывку, друзья боевые зовут.

Но не те, что сегодня уютно лежат на диванах,

Ордена и медали повесив в зеркальных шкафах,

Позабыв налегке, как барахтались в топях Сучана

Под кинжальным огнем, погружаясь в свой собственный страх.

…Юбилей отгремел под салюты и громкие тосты,

Ветераны ушли по домам на привычный покой,

Ну, а я не могу не поехать к бетонному мосту,

Что взамен переправы вознесся сейчас над Полой

С каждым годом туда меня тянет все больше и больше,

Голос внутренний шепчет: «Пора, собирайся. Пора!»

Августовские дни сократились. Туманы ласкаются дольше,

У деревьев от влаги обильной чернее седая кора.

Как в старинном кино, в моей памяти вновь эпизоды

Наших яростных схваток за те перешейки болот,

Где в лесах, за Лычково, осенние слезы погода

На осколки и кости с излишком по-прежнему льет.

Мы бросались на ДЗОТы, надеясь на штык и гранаты,

Пулеметы и пушки молчали – приказ на голодный лимит…

Лейтенант впереди, с пистолетом: «За мною, ребята!»

…Он четыреста метров южнее Больших Дубовиц и зарыт

Я там был и смотрел, как ржаные колосья качались.

Нет деревни, и дорога идет за холмом

И откуда считать запоздалые метры печали?

Есть опушка, овраг, там калина склонялась к ногам…

Что ответить смогу на мольбы и вопросы потомков,

Тех солдат, что остались в болотах, лесах и во мхах?

Ну, и что из того, что указано все в похоронках…

Сколько сгнило в нейтралке, зарыты кто-где второпях.

Все долины Полы мы считали долинами смерти

И курганы – НП возвышаются в трауре лет

Это правда святая, прошу вас серьезно, поверьте!

Не хочу оправданий. Что было – то было, и вымысла нет.

Я вчера собирал черепа и берцовые кости,

Что помельче – исчезло, раскидано взрывом в бою…

Воевавшие там, поезжайте до Налючей в гости,

Посмотрите, подумайте. Адрес я точный даю.

08.08.85 г.

Новгородская область,

Парфинский р-н

П/о Новая Деревня

Деревни: Васильевщина, Налючи, Большие Дубовицы (нет деревни) – самое узкое место «Размушевского коридора»

Сорок лет спустя

Мне говорят: «Не надо виноватых

Искать в России через много лет,

Пропавшие безвестные солдаты

Не возвратятся. Однозначно – нет».

Мне говорят: «Вот соберут останки,

Затерянные в сумрачных местах,

В краю болот, на дальнем полустанке

И захоронят горемычный прах!»

Я поступил, как совесть мне велела

Долг офицера и присяги честь.

Где воевал, и что там уцелело,

Захоронил и памятники есть.

Но вот в меня вопрос глаголем ржавым

Вонзился и подвесил на дыбы;

Ну, как могла великая держава

Бросать сынов на произвол судьбы?

1985 г.           

Что еще?

Седые волны Рамушевских сосен

Окаймлены суровой тишиной

Меж облаков оставшаяся просинь

Привычным светом связана со мной.

По сторонам знакомые картины:

Широкий луг, а дальше – камыши,

Худых осин дрожащие вершины

Тревожат нервы скомканной души.

Моих траншей забытые дозоры,

Как в старину беспомощно слепы

Все стерегут, в пространстве коридора

Следы давно заброшенной тропы.

Здесь бился пульс немецкой горловины

Почти двух лет «Демянского котла»

То ужимаясь больше половины

То расширяясь вдоль реки Пола.

Мы наступали. Нас сбивали снова

Велик соблазн престижный: окружить!

Без арт-огня. Жестокой властью слова

Старались сотни тысяч положить.

Леса, болота поглотили мертвых

И разорвали минные поля

На старых картах все отметки стерты

И тайн своих не выдает земля.

А нам то что? Мы порожденье века

И тех систем, которыми сыты.

Призыв с трибун: «Во имя человека» -

Лишь лозунги партийной суеты.

Проходят годы, строятся дороги

Мосты бетоном ткнулись в берега,

А к юбилеям в громкие итоги

Не занесли изрытые луга

Копают там глубокие карьеры,

Берут песок с костями пополам

И возят в тело насыпи без меры,

Без совести, как придорожный хлам.

Но есть еще и крайности позора

И низость нравов. Новый постулат?

На поле брани ходят мародеры,

Чтоб обокрасть останки тех солдат.

О, Новгород! Убожество России

В тебе, как в капле преломилось здесь

И в тех дождях, что нас проморосили

Промозглая беспамятливость есть.

Перечислять, что видел я – не стоит

Слепой жестокостью нас окунали в грех,

Какой мольбой однажды перестроить

На покаянье, очерствевших всех?

1987 г.

Строителям дороги Лозницы – Васильевщина

Нет, не стоит жалеть

Перегнившие в грунте шинели…

Помяните солдат, чьи останки укрыли кусты –

Чьи надежды и мысли за космос в туман улетели

И глазницы насквозь до затылка и дальше пусты.

Им оставьте покой – сыновьям для живого примера

И с костями песок не берите

Для стройки моста.

Поищите, пожалуйста,

Место другого карьера,

Чтобы от мародерства

Была ваша совесть чиста.

Первая поездка на «фронт» - август 1984 г., Саше – 6 лет. С нами был Саша Макаров. Собирали кости, делали захоронение на холме.

Эмблемы и факты. К 40-летнему юбилею

(Новелла)

Когда мы на высокий берег пришли

С заветными друзьями,

Я первый раз увидел череп

С двумя скрещенными костями.

Он был под надписью «смертельно»

На будке рядом с проводами,

И взгляд его пустой, бесцельный

Следил насмешливо за нами…

… Шли годы, мы взрослели быстро,

Шагали строем в комсомоле;

Война, пехота, первый выстрел,

Красноармейца труп в подзоле:

Взгляд темноты и безразличья,

В предсмертном стоне рот открыт –

Эх, август – летнее двуличье,

В тебе какие муки скрыты?

Еще раз с черепом эмблему

Увидел я у трех курганов;

Наглядный факт на эту тему

В краю расстрелянных туманов:

След гусениц тридцать четвертки

А в нем эсесовец убитый –

Раздавлен танком на пригорке,

На рукаве его мундира

Нашивка – череп и две кости.

Лежит «завоеватель мира»,

Ну, что ж. Мы их не звали в гости…

Война закончилась, и годы

Неслись бурлящею рекою,

Тяжелым подвигом народа

Мир снова был благоустроен.

Но, в памяти держались прочно

Трагедии войны. Поверьте.

Они зовут и днем, и ночью,

Туда на фронт. В долины смерти.

Вот я собрался и поехал –

В сороковую годовщину,

Конечно, памятная веха!

И внука взял. Растет мужчина.

… На дефиле, где мы держались,

Осталась рваная траншея,

Колючих проволок спирали

И прочий хлам войны чернеет.

Шагов пятнадцать от дороги –

В траве три черепа я вижу!

У них в глазницах нет тревоги…

Еще один. Немного ближе.

Костей берцовых – правых, левых

И позвонков набор неполный…

О люди! Стадо очумелых,

Неприхотливых и безмолвных…

***

Нет, рано здесь поставить точку –

Лежит Россия за спиною,

Штампованную оболочку

Откинуть можно над войною.

Сейчас там тихо и спокойно:

Ни мин и ни фугасов нету.

Глаза должны смотреть достойно

А не блудить на белый свет!

Собрать и схоронить солдата –

Труд не велик, хотя печален он,

Нужны желанье и лопата

И слово Памяти вначале.

Они лежат и ждут в окопе,

Овеянные непогодой

Соратники войны далекой –

Щемящая тоска народа.

1984-1985 гг

Новая Деревня, Налючи, Васильевщина, р. Пола Парфинский  р-н Новгородская область

Однополчанину

Привет с весной, товарищ мой далекий,

Ты все лежишь, в болоте по сей день?

Недалеко там русских рек истоки

И редкий ряд промокших деревень.

Возможно, люди собирая клюкву,

Найдут на кочке старый котелок

И разбирая стершиеся буквы,

Прочтут «А. М.» и окончанье «сток»…

Я не забыл, хотя стареет память,

Как в той ночи лежали мы ничком,

Припав к земле… Но вдруг взметнулось пламя,

Удар и боль. И чувства кувырком.

Снаряд взорвался. Половину взвода

Он раскидал по разным сторонам.

Под артналет попала наша рота

И лишь под вечер полегчало нам.

То было в марте, Алексей Макарыч

Наш разговор про город Белосток,

Мы намечали как-нибудь на-пару

Зайти к твоим, коль даст судьбы нам срок.

Не получилось. Жизнь, она – железка

И наперед загадывать не след.

Когда не ждешь, она довольно резко

Вдруг преподносит серию из бед.

Где юности нашей лучшие годы?

Тонут в трясинах болот

В хмурых глазах непогоды

Северо-Западный фронт.

Сорок лет осенний дождичек

Над полями расстилается

Под кустами мокнут косточки

Неподобранных солдат.

Здесь давным-давно окончилась

Та война во имя Родины.

Только мы с кривою памятью

Хуже злыдней во сто раз.

1985 г.

Без вести пропавшие

Траншея сползала по скату,

«Колючки» ржавая петля…

Под ней я проползал когда-то…

Моя война, моя земля.

И здесь, как на худом погосте

Неприбранные до сих пор

Солдатские белеют кости…

Судьбы жестокий приговор.

Свои, славяне. Видно сразу,

Примет довольно для меня.

Ботинки и противогазы,

Брезентовый кусок ремня…

В разряде «без вести пропавший»

Несчитанные имена;

В корнях кустов на склоне пашен

И у трясинного окна,

Лежат они по всей Европе.

Родные их все ждут и ждут…

А эти вот в своем окопе

Успокоенья не найдут.

1985 г.

Однополчане

Мы все грешны, позволив их предать,

Забыть солдат в их неизвестной смерти.

Я не хочу, уж в это мне поверьте,

Себя в какой-то мере оправдать.

Два первых года яростной войны

Любой ценой мы затыкали бреши,

Лишь изредка победные депеши

Спускались к нам с Московской вышины.

В них на прямой вопрос ответа нет:

Как почему воюем очень плохо?..

В героике отчаянного вздоха

Тонули все издания газет.

От мелких групп до сводных корпусов

Из окруженья выходили всяко,

Нас поднимали в жгучую атаку

Характер русский и Отчизны зов.

За сотни метров в пулеметный шквал

Бегом на ДЗОТы, молча в штыковую

А кто, сраженный лег в траву сырую,

Остался там. И без вести пропал…

Их было много штурмов и бросков,

«Любой ценой»… Записано беспечно

«Пропал без вести» - в рапортах штабов.

Где миллионы – ратники войны?

Их имена лишь в памяти народной.

Однополчане! Будем благородны –

За Киев, Керчь и Брест мы им должны!

За Вязьму тоже.

Когда природа открывает

Глаза холодные свои,

Поют тревожно соловьи,

И цвет черемух опадает.

Закружатся клочки тумана,

Очнется ветер в тишине

А я, прикованный к войне

О ней писать не перестану.

Свои воинственные кости

Хранит Российская земля

В лесах, болотах, ковылях

И очень редко на погосте.

Возьмите скифские курганы

С захороненьями царей

И фараоны, и султаны

Не пропадали средь полей.

Их знаменитые останки

В почете пышных похорон,

А мы в «котле» со всех сторон,

Нас запросто кромсали танки.

История всегда безбожна,

Потомкам важен результат,

Пропавших без вести солдат

Искать сегодня невозможно.

Но лучшее в грядущем будет!

Надежда снова оживет,

И фронтовой привет придет

И ожидавших не осудит.

Ржавчина

Разбросав надоевшие муки,

Я хотел бы надежду вернуть

И унять беспокойные муки –

Мне пора от войны отдохнуть.

Но по-прежнему бремя заботы

Угнетает средь братских могил,

Где зарыты стрелковые роты –

Те, которых давно я забыл.

Так живу – очарованный странник,

Как на фронте, у ржавых болот,

И суровая рифма сказаний

Беспокойную душу сожжет.

Мой старый друг

По-над Полою тонкие ракиты,

Ущербный месяц навострил рога,

Твои глаза пилоткою закрыты.

И на следах колючие снега.

… Сегодня здесь один я на Сучане,

В болоте нашем те же камыши.

И тянет ветер саваны тумана

По красоте осиновых вершин.

Все шрамы фронта зеленью замшели.

Их не найти мне больше никогда;

Была ли здесь разбитая траншея,

И в рваном торфе черная вода?

Мне совесть-память не дает покоя –

Я ничего ни в силах позабыть.

Мой старый друг, мы прокляты войною.

Ты здесь, лежишь, а мне ведь надо жить.

Взводному

Вперед, за мной!

И в штыковую!!!

Высотка – вот она. У-р-а-а-а!!!

… Но всплеск земли,

И шаг вслепую.

И смерть… Как черная дыра.

Песком присыпана пилотка,

В руке горячий пистолет…

И первая его высотка,

Последняя за 20 лет.

Мой комбат

Обрушилась артподготовка

На фрицевский передний край,

Комбат маячит – взять винтовки,
Вон из траншеи, вылезай!
Сам ловко прыгнул из окопа,
Тряхнул чубатой головой,
Славяне, вот она Европа,
Вперед, товарищи, за мной!
Он был отчаянным комбатом

И справедливым на упрек,
Имел подход к своим солдатам,
Как академик-педагог.

... Нас развели войны дороги,

Ушел к Берлину батальон...

Календарей сменилось много,

И вдруг письмо. И пишет он:

В колхозе в Южном Казахстане,

Задачи те же каждый день,

Детей полвзвода, все славяне

И в тюбетейках набекрень.

Мы с детства грубы и жестоки,

Такими жизнь воспитывала нас,

А благородства редкие уроки

Обычно переходят в политчас.

В литературе воспевают битвы,

Удаль и размах богатырей,

Звонят колокола, текут молитвы

И слезы горькие из глаз у матерей

О русская земля! Ты плодородна

Обильно кровью полита  людей,

Но сколько будет в памяти народной

Еще хранить блокадный Ленинград?

Ни с кем нам поравняться не дано…

Россия потеряла миллионы,

А матери все смотрят за окно…

Скончалась мать. Исчезла мысль о сыне,

А жизнь идет своею чередой.

С каких времен Природа и поныне,

Людей готовить будет на убой?

Октябрь 2002 г. г. Пермь, госпиталь.

Осенний мираж

Я только пригубил пьянящий мрак бокала,

И вот смотрю, как снег кружится за окном,

А мысли, второпях, толкутся  как попало;

Откуда-то пришло забытое давно…

Задумчивая лень, создав уют покоя,

Конечно, неспроста готовила сюрприз:

Что вспоминать войну занятие пустое.

Пусть осень, как всегда, исполнит свой каприз:

Пушистые снега укутают природу,

Завьюжат до весны все шрамы на земле…

Но в памяти моей позиция для взвода

Возникла, как мираж. И я на дефиле;

Поехало-пошло: разрывы мин, бомбежка,

Раздавленный солдат на траках гусениц,

Воронка и глоток дымка табачной крошки

И гневный отблеск глаз красноармейских лиц…

Ну, сколько мне бежать на чертовы курганы

И принимать в себя упреки тех ребят,

Чьи души унеслись за волнами туманов,

Куда, зачем? Никто их не вернет назад.

Не все грехи войны омыты нашей кровью,

Хоть множеством нулей и списаны в отчет.

Кого-нибудь туда, к чужому изголовью,

Усмешка злой судьбы однажды приведет.

Он встретит мертвый взгляд пустых глазниц солдата

И не найдет ответа проклятый вопрос:

«Ну, почему мы здесь лежим вдвоем с комбатом,

Лежим полста годов, скелетами вразброс?..»

С.  3.  Ф.  – 94 г.

Вокруг кустится лебеда,

Укрыв сраженный мир,

Сюда приходит иногда

Старик. Наш командир.

Седой, как лунь. В руках бадог.

Вот перед ним курган,

Здесь батальон его полег…

Товарищ капитан,

Остатками стрелковых рот

Командовали Вы:

«Ура!  За Родину, вперед!»

На проволоку, рвы...

Но артогонь нас разметал

И срезал пулемет,
Штыками немца не достал

Убитый первый взвод.

Солдат засыпала земля

В колдобинах и рвах...

Теперь на брошенных полях

Высокая трава,

Кустится горе-лебеда,

С реки плывет туман...

Он больше не придет сюда-

Мир праху, Капитан.

Ноша. 50 лет спустя

Жара, июль. Ромашек полыханье

В высоких травах весь прибрежный луг.

А память кружит снег – воспоминанье,

Вздымая холод от крутых заструг.

Здесь, у кустов товарищей по взводу

В сугроб уложил, с фланга, пулемет

И в минном поле не найти прохода.

Кровь на морозе свертывалась в лед.

Зарывшись в снег, мы ожидали ночи,

Чтоб темнотою выбраться к своим.

Обратный путь длиннее иль короче,

Кто смог, прополз, случайностью храним

С кем поделюсь своею скорбной ношей,

А трассы пуль смертельною порошей

Нас прижимали к острию заструг…

Июль цветами и теплом хорошим

Зовет проститься на прибрежный луг.

Кто жив остался – ожидали ночи

Пересекали серебро заструг.

А на душе осталась тяжкой ношей

Судьба друзей…

От имени пропавших без вести

Если мы встанем – Христос улыбнется,

В гневе и боли Земля содрогнется,

Если мы встанем!

Если мы встанем – погаснут зарницы,

Влагой зальются пустые глазницы,

Если мы встанем…

Если мы встанем, что же расскажем?

Правду войны никому не докажем,

Если мы встанем…

Если мы встанем «всегда молодые»,

Нас не оценят «ребята крутые».

Как же мы встанем?

Вряд ли мы встанем, живые не бойтесь,

Кто виноват – за себя успокойтесь.

Нет. Мы не встанем.

Нет, мы не встанем и не воскреснем,

Пропита, спета Катюшина песня,

Без утешенья и без прощенья…

Да, мы не встанем!

Чья совесть?

Я много видел смуты на войне,

Когда людей на роты не считали,

На танки врукопашную бросали,

И батальоны плавились в огне.

Маневр – «Ура на ДЗОТы», бестолков.

А немцы в нас, почти в упор строчили,

И мы цепями мертвыми валились,

Уткнувши в землю острия штыков.

Сбивались часто в кучу. Второпях

Нам выдержки, уменья не хватало.

А в окруженьи, иногда, бывало,

Губили многих паника и страх.

Но задержали все же, как смогли

Тогда лавину танков из Европы.

А вырытые женами окопы,

Красноармейцам жизни сберегли.

Когда убитых стали хоронить,

А не бросать своих на поле боя,

Наверно, встрепенулось все живое,

В тылах, что мы сумели защитить.

Известно чем закончилась война,

Мы потеряли 40 миллионов…

Но в торжествах народных перезвонов

Чья совесть угрызеньями полна?

Славяне

Друзья, фронтовики, славяне!

В траншее, в воздухе, в броне

Мы были, несмотря на званья,

Равны пред смертью на войне.

Кому досталось меньше – больше;

Вслепую случай ворожил,

Я тяжело был ранен в Польше,

А он под Ржевом не дожил.

Удачлив, кто встречал Победу

На Шпрее тесных берегах,

Война – война, крутые беды

И серый пепел в очагах

А нынче вряд ли кто вспомянет

(Под сорок лет с тех пор прошло)

Как слово доброе «Славянин»

Вошло в окопный разговор.

А я хочу в стихах отметить,

Напомнить всем фронтовикам:

Славянство нам достойно светит

На зло хвастливым языкам.

Не осуждай судьбу солдата,

Когда он Родине служил.

Судьба совсем не виновата,

В каких он передрягах был.

Война – обычное явленье

И тянется через века

В нем жизнь и смерть в переплетеньи,

Их связь между собой крепка.

А нам останутся увечья,

Да слезы жен и матерей

С истории дочеловечной

До межпланетных батарей

Вот так. Напрасны наши вздохи,

Простые люди перемрут,

Останутся одни пройдохи,

Пускай кричат: «Войне капут!»

Писать, кричать: «Войне капут!» -

Он только исполнитель бар.

Все эти возгласы напрасны.

Земля перенаселена…

Приходит Рок событий властных

И начинается война.

Кто лишний – попадает под косу,

С которой ходит Дева-смерть.

Ну, что у вас еще вопросы?

Война поможет умереть!

2000 г.

На старой границе

Раскиданы взрывом бетонные доты,

Ходы сообщений размыты дождем,

А я все хожу, да ищу здесь чего-то

И сына зову: «давай дальше пройдем!»

Мне душу приметы войны будоражат:

Окопы на склонах замшелых высот,

Раздавленный бруствер о многом расскажет –

Увижу я то, что другой не поймет.

Да, было у смерти здесь много работы,

Когда выполняя «железный» приказ,

В атаку бросались стрелковые роты

По склону холма. В этом месте как раз.

Росою омыты, кусты почернели,

На камне от пули следа не найти.

Я знаю, солдаты, в свинцовой метели,

Теряя убитых, сумели пройти.

И взять высоту. И другую за нею –

Их много тут видно, таких же высот…

Сейчас меж камней земляника краснеет,

А рядом, в болотце осока растет.

Но как необычно здесь стынут рассветы,

И волны тумана подолгу стоят…

От войн, иногда, остаются приметы –

Туман – это души забытых солдат.

Минное поле

В прифронтовом лесу поляна –

Среди других полян княжна!

Вид у нее довольно странный;

Как обошла ее война?

Солдат неопытных обманет

Спокойствие и тишина:

Кто на траву поляны встанет –

Вмиг разорвет его война!

Все очень просто: вдоль опушки,

Где колокольчиков волна

Расставила свои ловушки

Неумолимая война.

Здесь смерть не только для пехоты,

Для танков тоже есть она.

В предусмотрительной заботе

Таится долгая война.

Давно позаросла опушка

И рощи белая стена…

Ржавеет в мине-попрыгушке

Неизвлеченная война.

Счастливым утром для меня

Рождается очарование

Вот какая кутерьма –

Начинается зима!

Хороводы завертели;

Ни тропинки, ни следа –

Сыплет снежная беда,

И «поземка» и «вершинка»,

Мчит полярный «Невидимка»,

Оголяет тонкий лед,

То заструги вновь кладет.

Мы сидим под вечер дома,

Шутки ветра нам знакомы,

А метель не так страшна,

Если смотришь из окна.

У кормушки скачут птички –

Хлопотливые синички,

Бойко семечки клюют,

Значит, весело живут.

Мысли в пути

Зима стучится к нам в окошко,

Бросает снегом на стекло;

В лесу находится сторожка,

А в ней спокойно и тепло.

Дрова в печурке догорают,

Роняя угли на шесток,

И отблески огня бросают

На побеленный потолок.

Мы здесь укрылись от бурана

И, вероятно, до утра.

Тут все добротно, без обмана –

Замечено еще вчера.

Лишь только южный ветер стихнет

И прекратится снегопад,

А слух к безмолвию привыкнет –

Начнется утренний парад:

Сюда сквозь тучи глянет Солнце,

Поля снежинками сверкнут

И вспыхнет яркий свет в оконце

Всего на несколько минут!

А нам опять пора в дорогу!

Свистит пурга – колючий гонит ветер

Швыряя острыми ледышками в стекло.

И фонари, качая мутный вечер,

Перемещают волшебство теней.

Поземка тянет, тянет струи снегопада

Они текут под гору, торопясь.

На перекрестке, словно бы с разбега,

Остановились, бешено крутясь.

Гляжу в окно за этой канителью,

И холодок проходит по спине.

Там чья судьба захвачена метелью,

Какие руки тянутся ко мне?

Пойду с крыльца, послушаю погоду,

Мой верный пес свернулся в конуре.

Обрывки туч спешат по небосводу,

Но здесь довольно тихо во дворе.

Из окон свет ложится на сугробы,

Хранит тепло лежанка на печи…

А кто бредет в гостях у снежной злобы,

Пусть поспешит на огонек в ночи.

Вьюга

Кружит, веет над полями,

Снег сугробами метет.

Что за роща перед нами,

Где мы встали, что нас ждет?

И сквозь белый мрак метели

Не увидишь огонька,

Кони дышат еле-еле,

Знать дорога нелегка.

И коварна, и жестока

Панорама белой тьмы,

Где ты грешная дорога?

Может быть, вон те холмы?

Эй вы, добрые лошадки,

Выручайте в час лихой,

За опушкою в распадке

Нету кутерьмы такой?

Санный след пошел вдоль рощи

Вверх по склону на бугор

Ну, а там чего же проще –

Неугаданный простор.

А упорство иль упрямство

Все ведут вперед, вперед.

Вьюжное непостоянство

Манит, манит и зовет.

Надежда

Идет январь. Опять под снегом

Лежит Россия, как медведь,

А время торопливым бегом

Ведет с метелью круговерть.

День прибыл, кое-где сосульки

Капель роняет на порог,

А на плетне торчат рогульки,

Их гладит жгучий ветерок.

В календаре начало года;

Что Новый год готовит нам?

За мглою буйной непогоды

Какие будут времена?

Весну, конечно, не заметим,

В ней столько праздников гулять!

На радостях мы все отметим,

Чтоб веселее вспоминать.

Сказка

Смотри, березки за окном

В кристаллах льда огнями блещут,

Живые ветви чуть трепещут,

Холодным скованные сном.

И тополя, и провода

Пронзают вечер огоньками,

Луна плывет над облаками

Таинственная, как всегда.

Зима причудливые сказки

Творит в морозном январе.

Бежим купаться в серебре

У королевы-синеглазки!

А ваша кормушка?

Явился март из тридевять земель,

Под солнцем вдруг забрызгала капель,

Синички пролетают за окном,

Знать ищут конопляное зерно.

Моя кормушка с вечера пуста,

Все склевано, осталась пустота.

А это хорошо и потому,

Что снегирям заметно по всему

Холодной ночью было потеплей,

С наполненным зобком повеселей.

Схожу на рынок и куплю семян

Полкилограмма, не один стакан.

Кормитесь, птички. Скоро к нам Весна

Тепло и зелень принесет она.

В пургу

Пурга, крути свои карнизы

Над крутизною берегов,

И сбудутся твои капризы

В косматой кутерьме снегов.

Дремучий лес за поворотом

Возникнет чудом кружевным,

И сани – удивленье чье-то

Напишут вензелем косым.

Любимая подставит щеку

К моим взволнованным губам…

Сквозь белогривую мороку

Умчим ко вьющимся снегам.

В твоем унылом завыванье

Услышим странный перезвон,

На радость белого венчанья,

На горе дальних похорон.

Кто ищет приключений,

Может их всегда найдет;

Недавно, в воскресенье

Был Солнца поворот,

Пошло оно на лето,

Зима же – на мороз

Знать верная примета:

У елок и берез,

На них пушистый иней,

А в небесах Луна,

Поляны в дымке синей,

Вот ночь и холодна!

Сиди у теплой печки

И карауль дрова.

А тень за мной от свечки

Колеблется едва…

Апрель

То дождь, то снег идут опять

Уже который час.

А я готов стихи читать,

И только лишь для Вас!

По крыше весело звенит

Холодная капель,

Весна взволнованно летит

В загадочный апрель.

Купается асфальт шершав

В потоках мутных вод…

Ну, в чем скажите я не прав

Романтик-сумасброд?

Наверно, будете молчать?

Я понимаю Вас…

То дождь, то снег идут опять –

Окончен мой рассказ.

Перевалив за тропик Рака

Весна вернулась к нам наславу,

И даже Север-забияка

Не сыщет на нее управу.

Он заморозит ранним утром

Все лужи и канавы снова,

Но Солнце, по законам мудрым,

Расплавит льдистые оковы.

Откроются лужайки в чаще

И зазвенит капель живая…

Дерзайте! Улыбайтесь чаще

Весне в апреле помогая.

Было

На улице, на улице

И дождь, и мокрый снег.

Прохожие сутулятся –

Слаб нынче человек,

Кто зонтиком прикроется,

Поднимает воротник;

Не зря он беспокоится –

К ненастью не привык.

Раз в год Весна-сударыня

Царит по вечерам,

И молодежь все парами

Гуляет до утра.

Но невдомек прохожему,

Спешащему домой,

Что было что-то схожее

И с ним… Давно… Весной!

Начала

Зима в апреле неправа.

Сковала воды ранним утром.

В мои стихи идут слова:

Я расскажу вам, как весна

В сосульке длинной засверкала.

Капель мажорная упала

И разорвалась тишина.

Но стало вдруг белым-бело,

Снег повалил из рыхлой тучи…

Прогноз сегодня невезучий…

Спокойней сердце застучало,

Уняв волнение в крови,

Весна, меня ты не зови,

Я отслужил свои начала

Призывом молодого эха

Апрель тревожит корабли,

Слова, которые пришли,

Счастливым людям не помеха.

Сюрпризы

В апреле ожидали ледохода,

Тепла и мощного разлива рек…

Лихой сюрприз преподнесла природа

Ворчит на холод, ежась человек.

А что ворчать? Обычные циклоны,

То с Севера, то из Сибири к нам –

Благоприятна, вдоль Урала зона

Полярным, охлаждающим ветрам.

На удивленье май беду поправил

Илья-Пророк нас грозами поздравил

Прохладные явились вечера.

Минуло лето в хлопотах, заботах,

В надежде на хороший урожай.

Простые огородные работы

Заканчивает осень. Не зевай!

Один…

Под вечер я увидел журавля:

Он широко шагал и озирался,

И очень озабоченным казался,

Оглядывая жухлые поля.

Туман дышал прохладою низин,

Цеплялся за кусты косматой гривой.

Весна была, наверно, несчастливой,

Коль растерялся журавлиный клин.

Какие ветры разметали их –

Выносливых товарищей по стае,

Развеяв перья на лугах сырых?

Он долетел. Приветливый камыш

Привлек его в заветные протоки

Природой установленные сроки

Давно прошли. О чем же ты кричишь?

Кто твоему призыву будет рад

И отзовется нежным утром ранним?

Вышагивает одинокий странник –

Вдруг состоится свадебный обряд!

К дождю лягушек дружный разговор,

Прохладный сумрак бросил в дрожь осины.

Слепых болот воронки да трясины,

Да прах солдат с послевоенных пор.

Загадка

Кто там стоит у ручейка,

Где верба распустила почки,

Кому там солнце в облака

Бросает радуги кусочки?..

Они танцуют на лету,

Трассируя зеленым светом,

Весна дежурит на мосту

Между зимой и жарким летом.

Ночное

Последний луч взметнулся и погас,

И наступило серое безмолвье,

Склонялся день к лесному изголовью

Возможно, для кого-то в первый раз.

Привычно вещий ворон (или бес)

Взмахнул над лесом черными крылами,

Пропали отблески заката меж горами,

Настало время сказок и чудес.

Вот шорохи послышались в кустах,

Кто там, с огнями ходит по болоту?

Какие духи вышли на охоту

И стерегут добычу в камышах…

Над горизонтом побелел Восток,

Шли облака волнистою грядою

И над моей беспечной головою

Зашелестел кудрявый ветерок.

Счастливое утро

Когда роса легла в траву,

То капли засверкали разом,

Как будто Солнце наяву,

Преобразило их в алмазы.

Кругом спокой и благодать;

Над яром соловей тоскует…

Речной долины не узнать –

Здесь лето доброе колдует.

В симфонию начала дня

Вливается цветов шептанье,

Счастливым утром для меня

Рождается очарованье.

Урочище

Хранит Дубовая гора

Стоянку каменного века –

Здесь первобытным человеком

Был камень взят для топора.

В распадках пасмурные рощи

Полны сюрпризов крутизны,

Ручей свой оползень полощет

В корнях свалившейся сосны.

Искатель странных перемен

Я заглянул сюда случайно

И радуюсь необычайно

Диковинам замшелых стен,

И хрусту черного смолья

И голубым просветам неба,

И корочке ржаного хлеба

С водой кремневого ручья.

Искатель необычных перемен

Я подглядел, с извилистой дорожки:

Ольха забралась в лужу до колен

И примеряет новые сережки.

Апрель дышал, воды не зарябив

И время для меня остановилось

И снова был я молод и красив,

А в сердце что-то острое вонзилось.

Счастье

Вдруг заалели небеса,

И горизонт заря объяла,

Восток откинул покрывало

Короткой ночи. Засверкала

В траве обильная роса.

Кусты в предутренней тиши

Прохладным ветром всколыхнуло,

Земля заботливо вздохнула,

В долину солнце заглянуло

И осветило камыши.

В густом сплетении ветвей

Над тихой заводью в тумане

Свои любимые романсы,

Зайдясь во вдохновенном трансе,

Поет Природе соловей!

Я счастлив, я бегу, бегу,

В прохладную речную свежесть,

В неизъяснимую безбрежность

Вдыхаю утреннюю свежесть

И.… Надышаться не могу.

Старый дом

Живые люди в дом пришли,

От смеха стены зазвенели

Цветы на клумбах расцвели,

И соловьи в лесу запели.

Дым из трубы поднялся ввысь,

Запахло веником и хлебом

И хлопоты для всех нашлись

Под этим бесконечным небом.

Детей бегущих голоса,

Глухие молотка удары…

Лугов богатая роса –

Природы истинный подарок…

Тополиный пух

Над городом пуховая метель,

И дворники ругаются с утра,

Им надоела с пухом канитель –

Каким был чистым тротуар вчера!

А ветер тополями шевелит,

Природе на асфальты наплевать.

Пушок так жизнерадостно летит

Что города, ну просто не узнать!

Прикрыты пухом серые углы,

И на ресницах у девчонок пух,

На перекрестках битумной смолы

Танцует вальсы тополиный дух.

Пытаются его остановить,

А тополя срубить иль обкарнать…

Что, горожане, думаете жить

И выхлопом бензиновым дышать?

На муравейнике – спокой,

Все караулы на местах.

И солнце где-то за горой

Еще блуждает в облаках.

Вокруг седая тишина,

Легла обильная роса,

Опушка рощи не видна,

И птиц не слышны голоса,

Но лишь светило вознесет

Над миром свой палящий диск,

Лес всколыхнется, запоет,

Начнется день. Борьба и риск.

Для света важен результат,

Чтоб оценить и приподнять

Куда и кто бегут, летят?

От первозданной простоты.

До сложности текущих дней –

Все порожденье темноты…

Любовь способствовала ей.

Илья-пророк ныряет в тучах

На колеснице громовой,

Вздымая облачные кручи

Он хлещет молнией косой.

Природы силушка бушует

В шальную летнюю грозу,

И молний блеск, и ветер дует,

А мы трясемся здесь внизу,

Еще бы, по ушам молотит,

Как от разрывов на войне

Я помню в матушке-пехоте,

Бывал в похожей кутерьме.

Но горизонт очистил Запад,

Уходят тучи на Восток,

Озоновый, волшебный запах

Нам подарил Илья-пророк.

Вздохнут ромашки облегченно,

И пара ласточек мелькнет.

А на опушке монотонно

Кукушка счет годам начнет.

Дальний гром и отблеск молний

Дождик – брызги хрусталя,

Ребятни галдеж довольный

Паром крутится Земля.

Босиком мальчишки скачут,

В трубах плещется вода,

Дождь идет, а это значит –

Жизнь прекрасна иногда.

Смерч

Упав, дорогу перекрыла

Собой, береза поперек.

И мне понятно, что тут было,

Какой ее обрушил рок.

Давно обсохло корневище,

А север листья разметал.

В коре толстенного стволища

Торчит зазубренный металл.

За много лет дожди и ветры

Старались сгладить, второпях,

Расстрелянные километры

Снять паутину на ветвях.

Но все попытки бесполезны,

Вершину к небу не поднять

Там, где пронесся смерч железный,

Природе лес не воссоздать

Шаровые молнии

Пусть уходят в бесконечность

Час за часом, день за днем,

Там за горизонтом – вечность,

Рядом с нами снег с дождем.

Листья, опадая в лужи,

Ни о чем не шелестят,

Просто, опасаясь стужи,

Успокоиться хотят.

Воробьи и те скучают,

Знай, чирикают в кустах,

Только голуби летают,

Несмотря на риск и страх.

Крепко завершает осень

Перестройку жизни всей.

Только лишь иголки сосен

Не осыпались с ветвей.

Еще от росы не поникла трава

И по горизонту везде синева,

Предутренний ветер тревожит меня

И ловит последние искры огня.

Хочу приподняться и ноги размять,

Чтоб солнца лучи поскорее встречать.

Уже полыхает в полнеба заря.

Мелодия жизни на крылья зовет –

Пора собираться в осенний полет.

Шел август, зарождалась осень –

Заканчивался лету срок.

Летел какой-то светлячок,

Мелькая меж высоких сосен.

Гроза гремела из под туч.

И землю молнии хлестали,

Порывы ветра пригибали

Кусты. Знать ветер был могуч.

Но вдруг все стихло. Тишина

Была с необъяснимым звоном,

И вопреки земным законам

Из леса выплыла… Луна.

И не успел я проморгать –

Раздался взрыв. С раскатом грома.

Все это было мне знакомо.

Пришлось на фронте испытать.

Война давным-давно прошла,

И все грехи почти забыты,

И кто и где лежит убитый?!

Враз мысль мне в голову пришла:

Напомнил молнии разрыв

Своим раскатистым ударом,

Что наша жизнь идет недаром,

Все надо помнить, пока жив.

Напоминание

Углами молнии бросая,

С дождем упругим, как лоза,

На Землю рухнула гроза.

Сошлись в одно – огни и воды

В тяжелом грохоте небес!

Вершинами в испуге, лес

Склоняется к ногам Природы!

И человека страх терзает,

Хотя под крышей он живет

(А вдруг да молния убьет?)

Он рамы плотно закрывает.

В спокойствии любовь и нежность

В стихиях яростно сильна

Жизнь многогранна и сложна

Смерть – пустота и безнадежность.

Вода

Вода – украшенье природы

Вода – это жизнь на Земле!

Волнующий праздник погоды,

Спасибо пророку Илье!

Дожди над пустыней Сахарой

Считают по пальцам руки,

А древние Скифы, Хазары

Вставали всегда у реки.

За многие тысячелетья

Река собирает ручьи,

Свое сохраняя бессмертье

И так собирая по каплям

Шумит Мировой океан…

Океан

Колоссальное давленье

Существует в глубине.

Без просвета, без волненья

В беспробудной тишине.

Из людей никто не знает,

Что творится в темноте,

Солнца луч не достигает

Освещать глубины те…

Есть места, где расстоянье

Десять километров вниз,

Эхолота показанья –

Удивительный сюрприз:

Водорода, кислорода

Хватит плавать и дышать,

А для русского народа

Жить спокойно, не спеша…

Капля жизни

Костерок горит со вспышками,

Видно, хворост сыроват.

Вечерами с ребятишками

Мы выходим на закат.

Порыбачить возле пристани,

Встретить сверху пароход

И понять простую истину:

С Камой наша жизнь течет.

Вдоль Урала разливается,

Разбегаясь до морей,

Землю освежить старается

Каждой каплею своей.

Пышная калина,

Ягоды горьки,

Перейду лощину,

Сяду у реки.

Здесь заплесок моет

Быстрая вода,

Кто мне день закроет

Радость иль беда?..

Я привычен с детства

По лугам шагать –

Лучшего наследства

Мне не отыскать.

Всех годов беремя

Виснет на плечах

У кого-то время

Нужно занимать?

Добрая кукушка

Продолжает счет

Липа на опушке

Сто годов живет…

Вспыхнули закаты

В запахе небес,

Дальние раскаты

Беспокоят лес.

Оттенки августа

Скоро осень. Хилый август

Шлет туманы и дожди.

Отошла ребячья радость,

Лето, лето, подожди!

Нам на солнышке погреться,

Искупаться лишний раз;

Лето – украшенье детства.

Осень входит в школьный класс.

Кружевница

Лист березовый тихо кружится

И планирует прямо ко мне,

Вологодский узор кружевницы –

Осень вяжет в лесной стороне.

По-старинному петли спуская,

Серебром обметало траву,

Вдоль опушки листва золотая

Оттеняет кустов синеву.

В гнутых рамках из виц краснотала

Зеркала голубеют озер,

Уж не мне ли на счастье связала

Кружевница старинный узор?

Приметы августа

Качнуло лето васильками

Сентябрь желтеет впереди,

Над почерневшими лесами

Грибные сыплются дожди.

Раскисла глина на дороге,

И в лужи смотрится овес.

Душа в смятеньи и тревоге

Хранит навязчивый вопрос:

Какая выпадет погода,

Блеснет ли Солнце на дворе

И с голубого небосвода

Напомнит о другой поре?

Все предусмотрено в природе,

Примета верно говорит:

Котенок к пасмурной погоде,

Калачиком, свернувшись, спит.

Склонился август васильками

Пучки в березовых кустах,

Так незаметно вниз по Каме

Уплыло лето на плотах.

Приглашение

Багряных листьев на опушке

Рассыпан осени узор.

По косогору две девчушки

Сторонкой обошли ковер,

Чтоб не нарушилась картина,

Чтобы листвой не захрустеть

И голубая паутина

Могла тихонечко звенеть.

Она висит между кустами,

Ее качает ветерок…

Сходите, полюбуйтесь сами

Осенним теплым вечерком,

В лесу вы много поймете

Вздохнете глубже тишиной,

А если тот ковер найдете,

То… обойдите стороной.

Ожидание

Раскинув сумерки густые,

Природа не жалеет слез,

Вплетая пряди золотые

В прически пышные берез.

Планирует над черепицей,

Слегка вращаясь, желтый лист.

Из леса, словно из темницы

Доносится короткий свист.

А просека на перевале

Мерцает гроздьями рябин,

Сны севера околдовали

Туманами кусты долин.

А мне совсем не одиноко:

Мой освещаемый порог

Зовет к себе, из тьмы широкой

Заблудших в пропастях дорог.

Заботы

Лето за скворцами улетело,

Не услышав жалоб тополей,

И опушка разом пожелтела

На виду у скошенных полей.

Утром над потоками резвятся

Стаи птиц, собравшихся в полет.

И камыш не может приподняться,

Все поклоны Северу кладет.

Солнце, поседевшее, устало,

Разорвав спадающую мглу,

Открывать кувшинки перестало,

Оставляя тень в лесном углу.

Все же день встает над буреломом

И торопит время для забот,

В деревушке, где паром с причалом,

Кто-то перевозчика зовет.

Перелеты.

За рекой поднималось Светило,

Согревая в распадке село.

Но болото туманом смутило

Долгожданную радость – тепло.

Беспокойного ветра порывы,

Наморщинив поверхность воды

Рвали в клочья косматые гривы

И росой омывали сады.

Сколько было смущенных улыбок

У ромашек, вздохнувших свежей,

Вдоль уреза танцующих рыбок,

Острокрылых под яром стрижей!..

А к полудню, собравшись к полету,

Стаи птиц засвистят, запоют;

Приютившим лесам и болотам,

Отдавая прощальный салют.

Добрый путь…

Ласточки сегодня улетели,

Соловьи над речкой отсвистели,

И остались воробьи да сойки –

Результат природной перестройки.

Август тянется густым туманом,

Влаги захватив над океаном,

И озяб орешник остролистный,

Пожелтев от непогоды мглистой,

Утки собираются под яром:

Улетают молодые пары

До свидания. Добрый путь вам, птицы,

С холодом вернутся к нам синицы.

Утречком румянец от мороза,

Осенью своя метаморфоза.

И не стоит очень сокрушаться –

С Новым годом будем улыбаться!

Надеюсь…

Иду по дорожке, покрытой листвой

Петляет тропа вдоль опушки лесной.

Под утренник в лужах замерзла вода

Отчаянный Север примчался сюда.

Но что это? Дятел стучит в вышине

И мелкие щепки бросает ко мне.

Смотрю я на дятла, а он хоть бы хны;

Вцепился когтями в вершину сосны.

И долбится клювом, а все потому,

Что хитрый червяк не дается ему!

А вот и сорока стрекочет в кустах

И лес извещает о всех новостях.

Нагрянут морозы, задует пурга,

Глубокие лягут на землю снега

И серые тени примчатся в ночи…

А дятел свое – все стучит и стучит.

Хотя б отдохнул до прихода весны

Ее, я надеюсь, мы встретить должны.

Ожидание

Осторожно сматывая время,

Жизнь, как перепутанную нить,

Хорошо сейчас под настроенье,

Вдоль сырой опушки побродить,

Посмотреть, как осень в желтой пене

Не сказав последнего «прости»,

Спрятала под снег, без сожаленья

Все, что не успело отцвести.

Распустив к земле седые косы,

Тучи трутся о продрогший лес

За ненастьем сумрачные плесы

Потеряли синеву небес.

Плотоводы второпях уплыли,

Не приняв поклоны ивняка…

Вот и мы о времени забыли?

Будет нам зима. Наверняка!

Северный ветер

Проплывает туман над усталыми листьями,

А в заливах вода охладилась вчера.

Мы живем второпях, бестолково завистливы,

Все нам мало цветов, коротки вечера.

Жизнь летит кувырком в свой момент полнолуния

Впереди виден отблеск седого огня,

Освещаются им дорогие безумия,

Что даются вином, нас в похмелье маня.

Скоро август утешит холодными зорями

Все частицы тепла принесет из пустынь,

Дни сорвутся с ветвей золотыми узорами,

И останется нам лишь полярная синь.

Ну, и что ж, ни беда! Приспособимся к холоду

Расшуруем очаг, и присев у огня,

Будем сказки рассказывать внукам, как смолоду

Мчались мы босиком свою жизнь догонять.

Предзимье

Еще вчера, листвой желтея,

Вдоль нашей улицы аллея

Цвела осенней красотой.

Примчался Север кочевой.

Метет, сухие листья гонит

Их по асфальту. В трубах стонет.

Мы жмемся к свету и теплу,

Присев у печки на полу.

Дрова горят с веселым треском,

Холодный ветер занавеску

Тревожит. Осень за окном

Все крепит ледяным звеном.

К зиме кончая подготовку:

Дорожную сковала бровку.

Из луж наделала катки,

Скорее надевай коньки.

На счастье

Исчезнул год в листках календаря,

Но сохранится в нашей памяти событий,

А время, начиная с января,

Порадует нас качеством открытий

Вращается Земля вокруг оси,

А солнце хорошо нас согревает,

Хоть сколько ты у Бога не проси,

О будущем он ничего не знает.

И так уж повелось среди людей –

Все к праздникам ждут радости в подарках,

А случай может тайно, как злодей,

Пригнать циклон из сказочной Игарки.

Но с нами добродушный Дед Мороз.

С весельем, маскарадом, хороводом.

Конечно, он и елочку привез

Для радости ребячьего народа!

Зимою праздник! Это хорошо:

Пусть царствует задорная улыбка,

А старый год? Так он уже прошел,

Махнув хвостом, как «золотая рыбка»!

А Луна?

Фея восточная и полуночная,

Ты совершаешь облет

По бесконечности, бесчеловечности

Что же с тобою нас ждет?

Все по законам Природы меняется,

Массу теряя в пути.

Это циклично и повторяется,

Лучшего нам не найти.

Канули в прошлое звезды Галактики

Движутся материки,

Все происходит в случайностях практики

Наши мечты коротки.

Что же нам противопоставить событиям,

Землетрясеньям, огню?

Газам и атомным взрывам развитие,

Технику что ли свою?

Или всеобщих религий схоластику,

Их причитанья, мольбы?

Всяких крестов, полумесяца свастику,

Обожествленье судьбы?..

Все это чушь, ерунда беспросветная.

Светит во мгле «млечный путь»

Вот и дорога Вселенной заветная

Есть, где на ней отдохнуть!

Мерцает красная планета,

Пронзая сумрачную мглу.

В своем заброшенном углу

В километровый лед одета.

И отблеск тот ко мне доходит

Издалека едва, едва.

Так бесполезные слова

В душе ответа не находят.

Стареет красная планета,

Когда на ней растает лед?

И океан воды и света

Систему Солнца разорвет!

У древних греков почиталась

Планета Марс, как бог войны,

Мы до сих пор ему должны,

Еще наследникам осталось.

Смог

Падает серый снег,

Копоть покрыла лед,

Стряхивай, человек

Смога густой налет.

В небо четыре трубы

Густо, в упор дымят!

Стремительно мы живем,

Атомы расколов,

Строим и рельсы гнем

В дикой пустыне слов.

Приметы.

Наступит завтра потепленье,

И будут ясные деньки

Заботливое оживленье

Прогонит пугало тоски.

Зачем погоде торопиться,

Когда под солнышком тепло,

И все, быть может, повторится,

Что преждевременно ушло.

Надежды молодость питают,

Но не обманут стариков;

Приметы стужу обещают

И будет так. Без дураков:

Пока светло и даже сухо,

Рассвет был розовым с утра,

Но слышно, слышно краем уха,

Как сыплет снежная гора.

И Север гонит прочь метели

На Юг! С одышкою хрипит.

Котенок в маминой постели,

Калачиком свернувшись спит.

Такая верная примета!

Знать скоро явится сама

В полярном ожерелье света

Хозяйка – Матушка-зима!

Немного философии

Словно с длинного откоса

Шальное время гонит жизнь вперед,

Решая все задачи и вопросы,

Преобразовывая человечий род.

Свирепствуют случайности в погоде

Из них любую нужно уважать,

Но тяготенье царствует в природе

И нам его никак не избежать.

Жизнь коротка для каждой единицы,

А во Вселенной ей предела нет.

Но ничего не может повториться,

Ни за какие миллионы лет!

Однако совпадения бывают –

Критическая точка массу рвет…

«Пусть на Луну зимой собаки лают

Когда-нибудь она и упадет»

Хоккей

Хоккей -  серьезная забава

Мальчишек, осознавших риск,

Летящий в ледяной оправе,

Резиновый прекрасен диск.

Состав пятерки безупречен,

Закон игры неумолим,

Слезами проигрыш отмечен,

Азарт победы неделим.

И если сердце все в отваге                                     

Для трусости в нем точки нет,

Пусть крепок шлем, надежны краги,

Раз-два, бросок… гол – привет!

Команде не нужны лентяи,

Упорство, труд и фанатизм –

Вот из чего хоккей рождает

Мальчишеский демократизм!

Романтик  я неисправимый,

Огнем горит моя душа…

На все готов я для любимой…

О любви

Любовь существует

В пространствах Вселенной,

Она торжествует

Везде непременно!

Мечты сохраняют

Полет в бесконечность

И жизнь продолжает

Движение в вечность.

Считают эпохи

Число поколений –

Века – это крохи

В потоках мгновений!

Романтика манит

Во Млечные дали,

Где сердце устанет

В отчаянном ралли

Для каждого счастье,

Как необходимость…

Нет чувства прекрасней!..

Беда – торопливость.

Струилась музыка в открытое окно,

Играли танго «Черные глаза».

Над городом тогда давным-давно

Перекатилась летняя гроза.

Из-за ограды парка вынес ветерок

От клумбы с флоксами дыхание цветов,

Переплелись в таинственный венок

Цветы и страстная мелодия без слов.

Я с той поры, признаюсь, много лет

Держал в оковах памяти своей

В окне открытом женский силуэт

И музыку тех предвоенных дней…

Пурга на улице. Как снежная стена,

Гривастые сугробы намело,

Тропинкой узкою… я снова у окна

С венком старинным. Всем смертям назло!

Прощальный вечер, дальняя дорога

По рекам и озерам всех племен

И Вы, чудесное творенье Бога,

И я тогда мальчишка в Вас влюблен,

Каким-то даром перевоплощенья

Вы обладали в девичьей красе,

Свет Ваших глаз в минуты озаренья

И шелест трав в предутренней росе

Рай существует только для влюбленных

Избыток чувств, возвышенный полет…

И пусть, Земля неровная, в уклонах

Короткий миг, он долго в нас живет!

У берегов вода траву колышет,

Откатываясь и возвращаясь вновь,

Я шорох волн всегда легко услышу

И вспомню ветер, Солнце и Любовь!

Где зимует разлука

Безоглядной любви

Не подскажет наука,

Не споют соловьи,

Только меридианы

По системе долгот

Расстилают туманы

На полатях широт

И взвиваются ветры

По скалистым горам.

На каком километре

Нынче встретиться нам?

Повстречались с тобою глазами,

Что-то вдруг промелькнуло меж нами

Без упреков, без лжи, без испуга

Посмотрели и все, друг на друга.

Получилась короткая встреча,

Ясный день обещал теплый вечер,

Но судьба порешила иначе,

Этот вечер в раздумьях истрачен.

Появились такие причины

Изменились судьбы величины,

Оставляя для нас промежуток

Для решенья. Не более суток.

Две души были связаны точно

И любовью захвачены прочно.

Горечь лет – не великая дата

В ней судьба речника и солдата.

В глухую пору поздней осени

Стояли мы у скованной реки

И Вы два слова бросили,

Сопроводив движением руки.

О! Вас любил я так отчаянно!

Надежды час мне случай подарил -

Все вышло не совсем нечаянно

Что я судьбу свою благодарил.

Холодный ветер запорашивал

Обломки льда и желтые пески

Я что-то торопливо спрашивал

А боль сжимала сердце, как тиски.

Моя любовь еще неверная

Поторопилась крылья опалить...

Я знаю уж наверное,

Что Вы меня успели разлюбить.

Разлуки нашей годы длинные

Окончились, как песни вдалеке

И счастья колокольчики старинные

Не зазвенят уж больше на реке.

Любовь возможна сколько раз?

Ведь ты мне все-таки чужая,

Но бродим мы в лесу сейчас,

В сугробы лыжи погружая.

И знаю я и знаешь ты,

Что в этот промежуток синий

Не вспыхнут на кустах цветы –

Засеребрится только иней.

Нам лучше разойтись. Пора,

И без взаимных обвинений.

Пусть голубые вечера

Хранятся в звездочках сирени.

Запад тихо прохладою дышит,

Опустивши завесу дождей,

Я шаги торопливые слышу,

Опоздавших куда-то людей.

Скоро осень. Глубокие плесы

Затуманят тропинки в лугах

И останутся светлые росы

Ночевать на крутых берегах.

Раскатились колечки надежды,

Их в траве не найти, не собрать

И тебе в этот вечер, как прежде

На коленях моих не дремать…

Две войны нам судьбу нагадали,

Пропустили над бездной смертей,

Но не ты, а другие страдали,

Ожидая случайных вестей

Видно, молодость впрямь торопила

Без оглядки, полегче прожить.

Я тебя не сужу – разлюбила,

Значит стоило так, разлюбить!

Только память, ну хочешь, не хочешь,

Все хранит ореол красоты:

Я уверен, ты помнишь те ночи

И взволнованный вздох темноты.

Август прохладою дышит,

Веет мелкое сито дождей,

Ты на мглистом рассвете услышишь

Озабоченный клик лебедей.

Берега понемногу желтеют,

Оттеняя багрянец осин,

И туман покрывало расстелет

На болотистой пойме долин.

Скоро осень. Холодные ночи

Над рекою опустятся вновь...

Ты сама, очевидно, захочешь

Мне напомнить про нашу любовь.

Жаль, что поздно. Никто не успеет

Нам поставить на свадьбе свечей,

Солнце августа днем не согреет

Одинокую стужу ночей.

Значит время тебя торопило

Веселее те годы прожить.

Я тебя не сужу. Разлюбила -

Значит стоило так, разлюбить.

Мне война переход указала

Через тысячу верст и смертей

Но не ты, а другая страдала

И ждала от меня новостей.

Ты одна - и живи на здоровье

В ореоле своей красоты,

И пускай к твоему изголовью

Кто-нибудь да положит цветы.

Моей голубоглазой

Я иду лугами по-над Сылвой-речкой

Тихими шагами к одному местечку.

Омут диковатый крутится воронкой,

Здесь вот я ,когда-то, целовал девчонку,

Целовал без счета и глаза и губы,

Была бы охота – целоваться любо!

Приговоры-сказки стороны родимой;

Голубые глазки у моей любимой.

Когда расставались – глаза посинели;

Горю не давались – плакать не хотели.

В дальнюю дорогу, на войну-невзгоду,

Ни мало, ни много – на четыре года.

Я ушел и... канул. На фронтах воюю...

Чусовая в Каму, Сылва в Чусовую.

Быстрое теченье перекаты моет...

Смертные мученья горе прожитое!

Голова, с годами, тяжелее стала,

На виски седая изморозь упала,

Хрустнули колени и глаза поблекли,

Будто под осенним дождиком промокли.

Только нет печали, старость не заботит.

На своем причале снова я в работе.

Повезло солдату: счастье без оглядки –

Я давно женатый, все у нас в порядке.

Сберегла девчонка верную примету:

У ребят глазенки голубого цвета.

Если кто желает – поглядите сами,

Как они стреляют ясными глазами.

Снова голубеют – не дались разлуке,

Сголуба глазеют маленькие внуки...

Вниз течет водичка отдыха не знает,
Снова, по привычке, к Сылве я шагаю.

Омут диковатый крутится воронкой.

Крепко я ,когда-то, целовал девчонку!

Незнакомке

В сугробах, после стихнувшей метели,

Тропинка затерялась без следа,

Холодными подвесками звенели

Затронутые ветром провода.

Мороз творил свое очарованье,

Полярный свет сквозь тучи проникал,

И Ваше возбужденное дыханье

Посеребрило мех воротника

Снежинки трепетали, вальс танцуя

Казалось, что весь мир перемело.

А мы искали в долгом поцелуе

Свое необъяснимое тепло.

Но отзвенела дымка ледяная

Без горечи неузнанных разлук.

Где Вы теперь, далекая чужая?

Я не забыл тепло из Ваших рук!

Быстрые сны

Я увидел тебя на рассвете,

Ты возникла из пенной волны.

Мы, бывает, как малые дети

Видим легкие, быстрые сны.

Валик мокрых волос над глазами,

Руки вскинуты прямо ко мне.

В красном зареве солнце над нами

Выплывает в речной стороне.

Голубую кайму небосвода

Оттеняет задумчивый бор.

И глаза – удивленье природы

Берегут и любовь и укор.

В светлых росах поник одуванчик,

За ромашками тени бегут

Твой открытый простой сарафанчик

Словно мак на зеленом лугу.

По следам бесконечной тропинки

Я спешу к золотой стороне…

Жаль, что вижу такие картинки

Только в быстром предутреннем сне.

Возник сюрприз в саду под вечер

Была охота возразить,

На Ваш каприз противоречий

Способен только удручить.

Судьба меня не пожалела,

Избрав не лучший вариант

При свете дня я был несмелым,

Как захудалый дилетант…

Нас выручает только случай,

И он явился. Боже мой!..

Вдруг начинает лить из тучи

Холодный дождик. Проливной.

Пришлось бежать,

Стремглав по лужам;

Хоть под какой-нибудь навес

И целовать, пусть неуклюже,

Но по условиям небес.

Веснушка

Идет девчонка – весна,

На ней голубой берет.

А я, словно ото сна

Очнулся в свои сто лет.

Веснушек рыженький рой,

Сними, подари одну.

Шальные глаза закрой,

А то я в них утону!

Хрустит под ногой ледок

Вода отражает свет…

И как же я только мог

Дремать эту сотню лет!

Нет

Вновь время пришло,

Смеяться весне

Рассудку назло

Бежать к новизне.

Увидеть с крыльца

Веснушек огонь,

Предложить сердцам

Разлуки ладонь.

Обманут меня

Надежда – мечта,

Задразнит, маня

Твоя красота!...

По талым снегам,

И бойким ручьям

Усталым ногам,

Как старым корням –

Не тополь держать,

Ни в землю ползти,

Ни в поле бежать,

Ни в рощу уйти.

Сиреневый цвет

У рощи любви…

Нет, тысячу нет,

К себе не зови!

Спутники

Машина кренится жестко.

Ложатся листья на стекло

Зачем осенней поволокой

Нас в эти дебри занесло?

Давно забытую дорогу

Скрывает влажный листопад.

Вы недоверчивы немного

И прячете свой быстрый взгляд.

И пересохшими губами

Вбираю влагу языка.

Мне смутновато перед Вами –

Уж не влюблен ли я слегка?!

Но беспокойные мечтанья

Не облегчают суеты.

Осеннее очарованье

Вам не прибавит красоты…

Окончится лесная сказка,

Изменит все опушки свет,

Волшебные поблекнут краски…

Забудем. Не было, и нет!

Вечером теплым, вечером лунным

Был я когда-то красивым и юным

Неудержимо, неповторимо,

Но – рикошет и … мгновение мимо.

Где голубые запрятались очи

Синие брызги на бархате ночи?

Молнии счастья взорвались однажды,

Нас иссушила любовная жажда

Вечером синим, вечером лунным

Мир оказался пустым и безумным.

Но…

Догадайтесь, попробуйте сами –

Чья забота стоит в стороне?

Я давно наблюдаю за Вами,

Вы, красивая, нравитесь мне.

Целовать Ваши пухлые губы

И крутую, по-девичьи грудь

Неожиданно дерзко и грубо

Я решиться могу как-нибудь!

Но… Пока утешенье возможно

Только в быстром предутреннем сне.

Все же будьте со мной осторожны,

Вы по-прежнему нравитесь мне!

Твои следы, твои следы

На свежем снегу;

Словно в предчувствии беды

Торопливо ушли в пургу,

След один, здесь другой – за углом

Твоих легкокрылых ног.

Выключен свет. Одинокий дом,

Тебя удержать не смог,

Что за беда, что за побег

В темную мглу, в пургу?

Все засыпает, колючий снег;

Надо спать! Бегу!..

К тебе ...

Куда шагаю один, на лыжах?

В поле широком метель кружит.

Какая сила ногами движет,

Мечта, какая вперед бежит?

В левом кармане листок бумаги,

Всего два слова: «Жду, приходи!..»

Чувство мужское лихой отваги

Кровь согревает в моей груди.

Кто рассмеется, а кто осудит,

Если узнают, куда бреду?

Как меня встретят? Что со мной будет?

Сыплет снежок на мою беду.

Но я стараюсь. Смешно, конечно,

В инее, как Новогодний дед.

К тебе, любовь, молодой, беспечной

Лыжный, хотя бы, оставить след.

Аэлите

Вдоль берега звездного моря.

Вращаясь, летит Плутон.

Блестит в ледяном узоре

Оранжевый полутон.

Обломками Фаэтона

Проносятся глыбы льда.

У черного небосклона

Нет радуги. Никогда.

И все же, в дали безмолвной

Есть жизни разумный след.

 И плещутся радиоволны

О рифы других планет.

Галактик горят пожары,

Кому-то нужны они!

Таинственные пульсары –

Сигнальных костров огни.

Уверен, настанет время.

Придет Аэлиты зов.

Отбросив земное бремя,

Оставим увядший кров.

Откроются там в зените

Зрачки удивленных глаз...

Созвездья, вы нас ищите –

Земля и Любовь у нас!

Моей Ассоль

Стоит у моря шумная Каперна

На берегу залива «Серых скал»,

И тот моряк, что здесь бывал, наверно,

Не раз жалел – зря время потерял.

О, случай-бог! На почве каменистой

Цветок любви он вырастить сумел –

Ассоль, с душою искренней и чистой,

Растет в мечтах, средь повседневных дел

У волшебства крутые повороты,

Оно всегда отзывчиво к добру

И, сновидений странные полеты,

Нас воскрешают к счастью по утру.

Так все сошлось: в заветное мгновенье,

В ходу, качаясь мерно на волнах,

В залив Каперны, белый бриг-виденье,

По волшебству, шел в Алых Парусах!

Оставив дом с полураскрытой   дверцей

И, второпях, по скалам босиком

Ассоль бежит с, в комочек сжатым сердцем,

Взлохмаченная свежим ветерком,

А капитан, на корабельной шлюпке

Торопит время в пасмурный залив,

И музыканты у штурвальной рубки

Играют дружно свадебный мотив.

Ассоль, по грудь войдя в морские волны,

Вся отдается сказочной судьбе,

И нежный взгляд стремительности полный

Следит за шлюпкой и зовет к себе...

Они ушли, благословив Каперну,

В попутный ветер из далеких стран

Моя Ассоль, счастливая безмерно

И я, - романтик, брига капитан…

Патрульный крейсер в предвечерней дымке

Их запросил: «Что паруса, как кровь?»

А получив ответ, он поднял вымпел

И мощным залпом чествовал любовь!

Романтик я неисправимый,

Огнем горит моя душа.

На все готов я для любимой

Была бы ночка хороша.

Угнать лихую птицу-тройку

Или мустанга под седлом,

Врагам задать головомойку,

К тебе пробиться напролом.

Иль «Арабеллу» взяв на ветер

Знакомым курсом провести,

Чтоб все сокровища на свете

К ногам любимой поднести.

Потомок капитана Бланта,

Несу я вахту у руля,

Мне часто снятся мачты, ванты

И бак высокий корабля.

Совсем, как по рассказам Грина

Любовь романтики полна,

Моя накренясь бригантина,

Летит к «Бегущей по волнам».

И счастье жизни розовея,

Сверкнуло в «Алых парусах»…

Пусть ветер бешенный на реях

Поет на разных голосах.

Поет о том, что в жизни свято,

Зовет в атаку на редут

Вперед, романтики-ребята

По жизни с гордостью идут.

Романтика

Я повесть «Алых парусов»

Воспринял, как роман;

Конечно, я в глубинах снов,

Их вечный капитан.

Моя любимая -Ассоль,

Всегда была со мной

Священник, исполняя роль,

Венчал ее женой.

А годы, годы, как тайфун,

Крушили волнолом

И в тихих заводях лагун

Был слышан дальний гром.

Но обошел он стороной,

На Запад, далеко.

Лишь океанских волн прибой

Обрызгал нас легко.

Вальс

Вдыхая трепетную музыку

Плывем на звуковой волне,

И Ваша грудь, в нарядной блузочке.

Чуть прикасается ко мне.

До удивления счастливая

Вы позабыли обо всем.

Мелодия неторопливая

Прекрасна в таинстве своем.

Я Ваше чувствую волнение

И хочется все плыть и плыть.

Как Фаусту в одно мгновение

Помолодеть и полюбить!..

Чей чистозвончатый  бубенчик

Печалится в глухой ночи?

Счастливейшая кто из женщин,

В чью честь он трепетно звучит?

Чья постоянная тревога

Хранит лихого ездока?

Дорога, русская дорога,

И ночь вокруг без огонька,

И лес, как черная дыра...

Всего лишь

Мелькают придорожные столбы,

В туманных клочьях прячутся домишки.

В окно полуоткрытое глядишь ты

На дерзкие извилины судьбы.

Порывисто качается вагон.

Ненастье растянулось над полями.

Какое горе тянется за нами,

Забота чья выходит на перрон?

Все проклято и брошено навек,

Мы в неизвестность устремились смело.

Моя любовь, ты многого хотела,

Но я всего лишь только человек.

Наш поезд режет пасмурную даль,

Качает жизнь опору под ногами.

Ты здесь со мной, надежды тоже с нами.

Все впереди. Лишь молодости жаль.

Но, не можем...

Однажды, Вы мне рассказали,

Судьбу доверили свою.

Я принял женские печали

И свято исповедь храню.

Конечно, Вы не пощадили

Того, кто был всему виной.

Но почему, в тот вечер, были

Вы очень ласковы со мной?

Я покорился искушеньям

Своих полуугасших чувств,

Искра сильнейшего волненья

Прошла по мне от Ваших уст.

Какие смуты и крамолы

Взвились в душе, скрывая свет;

Но безрассудны все уколы

Любви на перекате лет...

Желаний много, но не можем

Мы их осуществить. А жаль!

С годами будьте осторожны

-Коварна женская печаль.

Зачем?  

Случилось чудо:

В весенний час я встретил Вас…

И вот никак не позабуду

Я выраженья Ваших глаз.

С какой-то нежностью, печали

Вы посмотрели на меня...

И в сердце вальсы зазвучали

Своей волшебностью маня...

Не знаю, не могу ответить

Я сам себе на чистоту –

Зачем еще надеюсь встретить

Любовь? И вашу красоту...

Май, 1961г. Н. Курья

Обрывки фраз и нежный звук смычка,

Нарядных дам привычные движенья,

Рисунок губ, подкрашенных слегка,

Все трогает мое воображенье.

Поет любовь волнующий кларнет,

И полумрак висит в огромном зале

Хранит романс знакомый силуэт,

И волны вальса плещутся в кристалле.

Чуть приклонивши голову ко мне,

Кому-то улыбнуться Вы успели,

А я скольжу по ласковой волне,

Уж не влюблен ли, я на самом деле?

Ведет свою мелодию кларнет,

И звуки вальса рвутся в дивном бале.

Я поклянусь, что не было и нет

Красивей Вас сегодня в этом зале.

Я девушку однажды повстречал,

Хотел сказать: «Люблю» и не сказал.

Спокойных глаз ее не замечал,..

Осиротел надолго мой причал.

Что в девушке той было – не пойму,

Спокойному не рассудить уму,

Мальчишескому сердцу моему?

С годами чувство первое прошло,

И много перемен произошло.

Мечты, как одуванчик разнесло…

Есть женщина. Она моя жена,

Таинственная нежная. Одна.

Красива, точно юная весна

И радостью любви озарена.

Надежды в наших детях прорастут,

Счастливы люди несколько минут,

Но как минуты эти ждут и ждут.

Единственная     

Ты одна моя девчонка,

Ты одна моя кручина

С нежной хитростью тигренка

И характером мужчины.

Перешла мою дорогу,

Жизнь тугим узлом связала,

Ну, скажи мне, недотрога,

Что во мне ты увидала,

Почему так посмотрела –

Искоса, в апрельский вечер?

Неужели захотела все решить

В короткой встрече?

С той поры летели годы,

Изменились расстоянья,

Было счастье на восходе

И печали ожиданья,

Я нашел девчонку-Ладу

И люблю Тебя, конечно,

Ты одна моя отрада –

Друг серьезный и сердечный.

И когда, в сознаньи тонком,

Рвутся мысли на рассвете –

Ты жена, моя девчонка.

Есть Любовь на белом свете!

Волго-Дон-5036,

Май 1972 г.

Маме, Г. И

Наши встречи

Закрыты ворота и краны продувки,

По камере шлюза гуляет волна.

В размеренном свисте воздуходувки

Мелодия радостной песни слышна.

Еще бы не радость – мы снова в Чайковском!

Нас ждут на причале и машут рукой,

А темные ночи, холодные росы

Остались далеко за Камой-рекой.

О, милые встречи, о счастье улыбки

И нежность   прощанья в пожатии рук,

Туманная осень качается зыбко

В сетях-паутинках печалью разлук.

Нам времени мало дано на свиданья,

Диспетчер торопит и дело зовет,

Корма теплохода растает в тумане,

И шум дизелей вдалеке пропадет.

Уходим

Отошли от причала,

Окинув весь город глазами

И отправились в рейс,

Далеко по морям и волнам,

Оставляя Земле

Все давно пережитое нами,

Но упрек на душе

Удаляющимся берегам.

Что поделаешь – жизнь

Хороша из-за встреч и прощаний,

Беспокойных минут

В ожиданьи звонка иль письма,

Лишь короткие вспышки,

Как молнии наших свиданий

Освещают пространство любви –

Ты сказала сама.

Бриз, спустившись с холмов,

Обдувает цветущей полынью,

А безумная даль

Вряд ли скоро отпустит меня...

Горизонт за кормой

Закрывается маревом-синью

И романтика тянет

Простором и сказкой маня.

Скажи, скажи всего три слова,

Скажи мне: «Я люблю тебя»!

Я слушать их всегда готова,

В них жизнь моя, судьба моя.

Любовь – это сердца стук,

Тревоги сердечных мук.

В разлуке встречи ждать,

Друг друга счастьем награждать –

Все это любовь!

Любовь, наверно, бесконечна,

Целуй меня, я так хочу!

На крыльях радости беспечной

Я в мир блаженства улечу.

Любовь – это сердца стук

***

Тебя я нежно обнимаю,

Опять в глаза твои смотрю,

Удары сердца не считаю

И слов любви не говорю.

Любовь – это сердца стук...

***

Зачем слова, когда целую,

Зачем они, раз ты со мной.

Меня ты верно заколдуешь,

Люблю тебя, ты мой, ты мой...

Любовь это сердца стук...

Что ты скажешь –

Ну, как отрубишь

Без сомненья, хоть кому

Ты, наверно кого-то любишь?

Неужели меня ты любишь?

Удивительно, почему?

Ты красивая, недотрога

Переменишься, не узнать.

Нам с тобою одна дорога

И придется по ней много

Перепутий пересчитать.

Следы

Берегут по-над-речкой травы

Босоножек твоих следы.

Вот он левый, а вот и правый

В берегах с травяной оправой

Озерки дождевой воды.

Я влюбился в тебя, конечно,

Будто мало мне всяких бед!

Ты, единственная, беспечно,

Удивительно долговечный

В моем сердце вдавила след.

Да, возможно!

Разумным создан человек,

И, безусловно, для любви!

Поют об этом соловьи,

Хлопочет смерть, кружится снег...

Возможно, ль сразу полюбить?

До безрассудства, может быть?!

И девушку свою беречь

На редких перекрестках встреч?

Необходимо! Я любил

Всего одну. Всегда одну!

И если жизнь переверну –

Я славно жил и счастлив был!

В наследство сыну передал

Я все возможности свои.

Он будет жить дитя любви

С мечтой, которую узнал.

Прекрасен мир, но краток век,

Для счастья создан человек!

Вопросы

Любовь? – Свиданья при Луне

Любовь? Разлуки на войне.

Любовь? Потомство и мечты.

Любовь – не бог, ни Сатана,

И человечеству дана,

Наверное, всего одна.

Но из-под брачного венца

Ползет трагедия   конца…

Сердце бьется, словно мошка

В ослепительном луче.

Подержи еще немножко

Руку на моем плече,

Ну, еще одну минуту,

Погляди в мои глаза...

Ты сегодня почему-то

Ничего не рассказал

О Ромео, о Джульетте

И о сказочном огне,

Без которого на свете

Не прожить сегодня мне.

Остожье

Остожье в буйном разноцветье,

Нас только двое – ты и я,

В таинственном вечернем свете,

Сидим на берегу ручья.

«Медведицы»  двумя ковшами

Мерцают в жуткой вышине,

И кто-то плещется под нами

В короткой ручьевой волне,

В твоих глазах я счастье вижу,

В них жар любви и зов Земли,

Я эти чувства не обижу,

Они сюда нас привели.

Вселенной коротки столетья –

В ней гаснут звездные миры.

А мы, на ложе разноцветья

Берем тепло земной коры,

И если время быстротечно

У фиолетовых небес,

Любовь везде пребудет вечно

В очаровании чудес!

Звените над округою

Мои колокола,

Сегодня в ночь упругую,

Была иль не была –

Я все спою и выплачу

Над поймою речной

И с вдохновеньем побрянчу

Гитарною струной.

Под берегом обрывистым

Шквал вдоль стены лесной

Склонилась к долу влажному

Высокая трава.

Любовь мою отважную

Не выдержат слова.

Лишь молний напряжение

В разряде грозовом

Раскатит для сравнения

По горизонту гром.

Швырнет гроза короткая

Потоками в луга,

Укроюсь я под лодкою –

И вся-то недолга!

А песни, что я выстрадал

Промокнут налегке,

Печали смоет бурный вал

И растворит в песке.

Паутинки

Бабье лето распустило

Паутинку-серебрянку,

Берега позолотило

Теплым светом спозаранку.

Вдоль песчаного откоса

Плещет быстрое теченье.

Паутинку перебросил

Ветерок по назначенью:

На открытые ладони

Паутинка прилетела...

Почему-то я не понял,

Что же ты сказать хотела?

В голубых глазах слезинки

Ненароком заблестели...

Паутинки, паутинки

В бабье лето полетели.

Ну, что ж, пускай жена ревнует,

К девчонке, что прошла сейчас.

А ветер юности обдует

Привычную усталость глаз.

Храню всегда твой образ свято

Тебя любил, тебя люблю,

Губам, целованным когда-то,

Я снова поцелуи шлю.

И нашей жизни не помеха

Переживанья быстрых дней,

А лишь случайная прореха

В почтенной старости моей.

Г.И.

Домашний критик и ценитель

Моя поклонница – жена,

И резонер и вдохновитель,

И верный слушатель она.

 В ее глазах мои печали,

Преломляясь для меня,

Как в удивительном кристалле,

Сверкают чистотой   огня.

Минут особых не считая

Мы делим вечность на двоих...

Как жить, чудес не замечая?

Ищите... В женушках своих.

Г.И.

Мой первый критик и ценитель,

Штаб-секретарь моя жена,

И резонер, и утешитель,

И верный слушатель – она.

К ее груди свои печали,

Могу склонить я в час любой…

***

Любовь мой архангел-хранитель,

Заветный друг и верная жена.

Ты жизнь свою, советчик и спаситель

Мне отдала сполна.

И нежных чувств совсем не жалко

И нежных слов от сердца посвятить,

Всегда со мною, строгая весталка,

Твой светлый образ будет вечно жить.

Г.И.

Ты прости меня, прости

За романтику мою,

Мы с тобой у старости

Задержались на краю.

Это не моя вина,

И не твой печальный рок,

Просто майская весна       

Забежала на порог.

От свиданий и разлук

Мы давно не устаем,

Лаской хлопотливых рук

Утешаемся вдвоем.

Удивленно иногда

Кто-то улыбнется нам,

Я скажу: «Любовь всегда

Есть с разлукой пополам»

Отгремели и отполыхали

Молодые годочки мои.

Волны крепко меня покачали

Реки в дальние плеса вели

И романтики вдоволь хватило,

Я ее принимал всей душой.

А великая сила природы

Подарила мне возраст большой.

Я могу сыновьями гордиться,

Все потомки мои хороши.

А с женою мы, как говорится,

Покрыватели общей души.

Всюду солнечный свет

И в любви и в печали,

Всех с младенческих лет

Его волны качали.

И на этих волнах,

В бесконечном движеньи

У Вселенной в глазах

Наша жизнь лишь мгновенье,

Так используй ее

Экономно и строго,

Помни, счастье твое,

А не черта и Бога

Ожидание

Смотрит матушка в окно –

Экая помеха.

Младший сын давным-давно

Обещал приехать

Мериносовая шаль душу согревает

Путешественника жаль –

Сердце сострадает.

Где-то он сейчас? В пути?

Крутит непогода...

Как реку перебрести, не узнавши брода?

Где тот мостик где паром –

Горе-переправа?

Снег и дождик за окном

Майская забава?

Десятому   Классу «Б», школа №3, май 1979 г.

Под ветром солнечным несутся облака,

Все знают рыцарей без страха и упрека,

И трель прощального звонка

Уже для вас с последнего урока!

Из детства школьного уплыли каравеллы

Причал открыт, намечен трудный рейс,

И жизнь зовет романтиков и смелых

И манит перспективами чудес

Друзья-товарищи, поберегите юность,

Вас ждет гранит причалов и вершин,

Пусть сбудется, чтоб большинство вернулось

На общий сбор в одну из годовщин.

От возбужденья и тревожных встреч

Признали то, что молодая совесть

Часть идеалов помогла сберечь!

Под ветром солнечным несутся облака,

Все знают рыцарей без страха и упрека,

И трель прощального знакомого звонка

Уже звенит с последнего урока!

Олесе

Олесе нашей ровно шесть,

Пошел седьмой (оставив пятый).

А впереди восьмой, девятый...

Их много, всех не перечесть!

Вперед, стремительный «стрелец»!

Большие в жизни есть дороги,

Не забывай родных, сердец

И слушайся советов строгих!

03.12.99г.       Дедушка

Забытый

Куда уехала хозяйка,

Оставив Мишку одного?

Она растрепа и лентяйка

В кроватке бросила его.

Один, подняв косую лапу,

Лежит забытый на спине,

А мыши бегают за шкафом,

Играя в прятки при Луне.

Глухую ночь в пустой квартире

Пронзает желтоватый свет...

Все просто. И в подлунном мире

Другого продолженья нет.

А   Я ПРИКОВАННЫЙ  К ВОЙНЕ, ПИСАТЬ  О

НЕЙ  НЕ ПЕРЕСТАНУ.

Двадцать  второе  июня...

Кто  бы  тогда  предсказал,

Как  нам  история  всунет

В  судьбы  смертельный  оскал?

Взгляд  через  прорезь  прицела.

Я  сразу  мог  определять –

Точно  ли  пуля  летела –

Стал  я  людей  убивать.

Многих  из  нас  ожидала

Смерть  с  поздравленьем  своим?

Чья-то  случайность  гадала

Чет  или  нечет  живым.

Тем же,  кто  вышел  из  пепла

Обыкновенной  войны

Сказочность  жизни  поблекла

В  тяготах  личной  вины.

Я  снайпер!

Давлеет  мысль,  как дьявольский  азарт,

Внушая  мне:  убей его!  Убей!

Еще  убей,  ведь  ты  не  виноват

За  смерть  тобой  расстрелянных   людей. . .

Я  попадаю  точно  между  глаз,

Враги  солдаты  падают  ничком.

И  выполняя Родины  приказ,

Не  сожалею  вовсе  ни  о  ком

Противник  укрепляет  дефиле,

Его  нам  выковыривать  огнем.

Мы  после  отступленья,  на  земле

Большие  кучи  трупов  накладем

Закон  войны  тут  справедлив  вполне

И  снайпер  сквозь  прицел  на мир  глядит –

Таким  он  и  полезен  на  войне!

Качели

Как  в  глухих  полуснах:

У  заросшего  мохом  болота

Возникают  мгновенья

Времен  позабытой  войны

В  них  ползет  между  кочек 

К  пустой  обороне  пехота,

Чтобы  вновь  доказать  то,

Что  мы  никому  не  должны.

Проползет  и  исчезнет,

Качнувшись, горячим  туманом,

За  которым  ни  смерти,

Ни  чести – простого  достоинства  нет.

Прописной  героизм  оборвется

Привычным  обманом

На  разбухших  от  крови

На  страницах  центральных  газет. . .

Мы  остались  одни  со  своими  благими  мечтами

О  мирской  тишине,  на  полянах  под  шелест  берез,

Но  судьба  второпях  развернула

Дороги  пред  нами,

Эшелон  покатил  на  подъем,  под  уклон,  под  откос.

Как  шальные  живем,  удивляясь  размахам  качелей

Задержавшись  у  скал,  перед  пропастью  в  тартарары.

И  о  чем  сожалеть?  Ведь  и  мы  никого  не  жалели.

Нам  теперь  улыбнулась  экология  черной  дыры. . .

И  за  нами  теперь  наблюдают  другие  миры.

Они  говорят  со  мной.

Пытаюсь  припомнить  лица,

Отмеченные  войной

За  Неманом,  на  границе.

Шинели  в  грязи  траншей,

Июнь  сорок  первого  года

В  развалинах  этажей

Позиция  нашего  взвода.

Штыками  в  упор,  грудь  в  грудь,

С  фашистами  зло  деремся,

А  в  мыслях  вопросов  муть:

Осилим?  К  своим  пробьемся?

Кто  думал  на  рубежах,

Сбивая  танков  лавину,

Как  отчеркнут  в  штабах

Потерянную  половину?...

Страдания  глубоки –

В  похоронках  “пропал  без  вести”,

Категория  этой  строки –

Равнозначна  потере  чести.

Туманы  несут  ко  мне

Их  лица  из  черной  бездны

Исчезнувших  в  той  войне…

Оправдываться? Бесполезно!

И  суета  и  торопливость

Немых  упреков  тяжелый  взгляд,

Зачем  придумана  несправедливость,

Что,  было,  не  вернешь  назад,

Да,  я  стрелял  довольно  метко,

И  смерть  была  довольна  мной,

Ходила  в  поисках  разведка

За  языком  во  тьме  ночной.

Конечно,  всякое  бывало

При  панике  и  второпях,

Война  все  требовала – мало,

Солдатам  очень нужен  страх!

И  появлялась  отговорка:

“Пропал  без  вести”.  Заботы  нет.

Солдат  и  танк  тридцатьчетверка.

За  танк  потребуют  ответ,

А  человека  списать  просто,

Душа  его  исчезла  вон.

В  земле  случайного  погоста

Лежит  казенный  медальон –

Войны  жестокое  явленье,

Но  в  человеческом  роду

Не  вызывает  удивленья,

И  все  грехи  сгорят  в  аду …

Это  факт   -  мы  не  болели  на  войне,

Нас  ни  грипп  не  брал,  не  туберкулез.

Да  не  где-то  от  позиций  в  стороне,

А  в  окопах,  под  ненастьем  и  в  мороз.

Как  промокнешь - нет  условий  обсушить,

На  снегу  лежишь,  почти  окоченел,

Но  дружок  подполз,  сумел  разговорить

И  моршанскою  махоркой  обогрел.

Коротали  то  на  кочках,  то  в  горах,

По  обочинам  дорог  месили  грязь,

Но  всегда  в  углах  души  сжимался  страх,

Когда  в  танке  закричат: “Горим,   вылазь!!!”

Обгорел  ты  или  ранен – ты  солдат,

Если  ранен  -  повезло  тебе –

От  стрельбы  и  артналета  отдохнешь,

Вспомнишь  добрыми  словами  свой  санбат.

И  быть  может,  даже  весточку  пошлешь…

Жизнь  быстра.  Короток  госпиталя  срок,

Все  ранения  и  шрамы  заросли,

Наедайся,  запасай  здоровья  впрок,…

Это  факт.  Мы  не  хворали  на  войне,

Есть  отметины  от  пуль и  от  огня.

А  теперь  в  благоприятной  тишине

Две  сердечные  таблетки  у  меня,

Шрамы  старые  ранения  хранят.

Выбор

Момент  бывает  изредка,

Когда  должны  мы  сделать  выбор,

Мгновенье  это  встанет  дыбом,

Жизнь  вздрогнет  на  конце  штыка.

Как  человеку  озвереть,

Чтоб  в  рукопашной  зарубиться,

Какой  жестокостью  опиться,

Чтоб  свой  инстинкт  преодолеть?

Шагнуть  вперед,  а  не  назад,

Над  пропастью  глаза  не  спрятать…

В  нас  черные  бьют  автоматы

И  нет  патронов  и  гранат.

…Пустеют  плотные  ряды,

Но  мы  шеренги  все  смыкаем

Ура-А!  В  штыки!!   Когда  узнаем,

Что  смерть  для  нас  глоток  воды?

“Пропал  без  вести” – для  родных

“Пропал  без  вести” – В Главном  штабе.

Однополчане!  День  хотя  бы

День  для  “пропавших”? Отдадим?

Помолятся за них в церквях,

Побудут внуки на могилах.

А чей-то побелевший прах

Укрыть природе не по силам .

Прячет  отблески  лунного света

На  реке  замерзающий  лед,

Траектория  белой  ракеты

Ночь  в  лохмотья  безжалостно  рвет.

Крутит  шорохи  легкая  вьюга,

Создавая  свои  миражи,

И  холодная  глыба  испуга

На  душе  потрясенной  лежит.

Вдруг  в  сугробе  дрожащие  тени

Бросил  трассу  ручной  пулемет,

Наблюдатель  в  глубоком  сметеньи

Видел,  цепь  в  маскхалатах  идет! –

Может,  это  убитые  встали

И  пошли  отдыхать  по  домам

За  Урал,  в  Енисейские  дали,

Оставляя  дальнейшее  нам?

Заморозила  лютая  стужа

Все  живое  в  хрустальном  аду,

Тяжело  на  войне,  но  не  хуже,

Чем  сейчас  -  в  перестройном  бреду.

Мы  везде  говорим: “ быстрее”,

В  жизни  время  свое  торопим.

Трупный  запах  висит  в  траншее

Русской  крови  по  всей  Европе.

Нам  кричали:  “Вперед,  в  атаку!”

Слов  решительных  не  жалели,

Серый  пепел  из  наших  танков

В  смотровые  пылился  щели.

Пыль  дорог  обсыпала  плечи,

“По  пехоте  огонь  картечью!” –

Слово  коротко,  словно  выстрел,

За  ракетой  не  видно  цели.

Наша  жизнь  отстрелялась  быстро,

Мы  очухаться  не  успели,

Беспокойно  время  торопим.

Фраза  громкая,  словно  выстрел,

Под  ракетой  не  видно  цели.

Жестокость

Мы  верили  в  бессмертие  свое,

Учились  воевать  в  огне  сраженья,

И,  обжигаясь  в  пламени  боев,

Осваивали  мир  ожесточенья.

Жестокость – основной  закон  войны

И  будни  беспощадного  убийства.

Солдаты  сомневаться  не  должны

В  надежности  армейского  единства.

У  воина  задача  есть  одна –

Убить  врага,  а  самому  остаться,

Ты  или  он?  Уж  такова  она!

Коль  хочешь  жить – умей  маскироваться.

Счастливый  случай  оставляет  жизнь,  не  бог

И  варианты  этого  безбрежны,

Кому–то  еще  мерить  сто  дорог,

Глухая  ночь  закроет  чьи-то  веки.

Зачем  же  человечеству  война,

Чтоб  уничтожить  города,  деревни?

Пока  есть  капитал,  она  нужна,

Чтоб  вновь  распределить  и  власть, и  деньги.

И  сколько  не  пиши,  не  говори,

Всегда  мы  будем  убивать  друг  друга,

И  даже  Богородица  Мари

Не  осуждает  своего  супруга.

Война  -  жестокое  явленье,

Но  в  человеческом  роду

Ответа  нет  за  преступленья –

Огонь  возмездья  лишь  в  аду…

И  люди  быстро  забывают

Обрывки  тел,  сгоревший  прах;

История  нам  подтверждает –

Народам  требуется  страх!

И  этого  в  бою  хватает:

Там  и  утопят,  и  сожгут,

А  бомбы  в  мелочь  разорвут,

Спокойно  снайпер  расстреляет.

Списать  солдата  очень  просто:

Душа  его  легка,  как  сон,

В  земле  случайного  погоста

Зарыт  казенный  медальон.

Пропал  без  вести.  Нет  заботы,

Мы  продолжаем  воевать,

Бьют  пушки,  долбят  пулеметы –

Врагов  должны  уничтожать.

Я  больше  возникать  не  буду –

Тяжелый  груз  грехов  храню,

Отца – предателя  Иуду  в  историю  не  запишу.

Вопросы  наемнику

Бывает  ли  веселье  на  войне?

Конечно,  относительно  бывает.

Моментами  в  оглохшей  тишине

Лихое  безрассудство  наступает.

Тут  анекдот  годится  и  вранье,

Окопный  юмор  и  простые  шутки –

От  крови  и  убийства  -  забытье

Под  коньячок  и  ласки  проститутки…

От  случая  обычно  на  войне,

Как  практик,  говорю  вам  нет  спасенья,

Позиция  от  боя  в  стороне –

Шальная  пуля  в  лоб  и  все  мгновенье…

Здесь  горячо  и  страшно,  как  в  аду

Жестокость  и  насилие  в  почете,

Уверен  я,  что  в  Рай  не  попаду,

Я  без  вести  пропал  в  особой  роте.

А  в  остальном  житье,  как  на  войне

В  карманах  автоматные  патроны.

Я  доброволец  и  на  черта  мне

И  совести  упреки  и  законы.

Равнодушие

Страх  смерти  -  самый  жуткий  страх,

Он  сковывает  мысли  и  движенья,